Когда самолет приземлился в Малаге, Гай немедленно пошел позвонить, Андрианна осталась ждать его в зале.
— Сиди здесь, как послушная английская девочка, жди меня и не разговаривай с незнакомцами. Я вызову машину. Главное, не разговаривай с цыганами — они, знаешь ли, очень любят английских розовощеких англичанок. Я не хочу, чтобы они похитили тебя. Будь осторожна, а то они украдут тебя и продадут по самой высокой цене.
Андрианна рассмеялась, но не над очередной шуткой Гая. А потому, что он посоветовал ей вести себя как «послушная английская девочка». После того, как она рассказала о тайне своего происхождения, Андрианна почувствовала себя спокойно, на душе стало легко.
— Ты лжец. Я читала, что испанские цыгане обитают в Гранаде, а не в Малаге. Кроме того, у меня не розовые щеки.
— Ты прочла об этом в книжке, да? Не стоит верить всему, что читаешь в книге. Когда ты, наконец, поймешь, что верить нужно только мне? — Он ущипнул ее за щеку. — Ну вот, теперь щечка розовая.
Она смотрела, как он шел к выходу: широкоплечий, с узкой талией и, как выразилась Пенни, «его маленькая аккуратная попка» обтянута белыми брюками. Что бы ни надевал Гай — выходной костюм, джинсы, лыжные брюки — он всегда выглядел немного элегантнее окружающих. В нем была природная элегантность. Не оставалось и тени сомнения — Гай был сыном богатого человека и привык иметь все самое лучшее.
— Наш лимузин приедет через несколько минут, — объявил он Андрианне, вернувшись. Однако настроение его заметно ухудшилось. Может быть, человек, которому он позвонил, оказался не так гостеприимен, как ожидал Гай? Андрианна сдержалась и не стала задавать вопросов.
— Лимузин? А мы можем себе его позволить?
— Мы не можем себе его не позволить.
Значит, они ехали куда-то, где было необходимо произвести впечатление.
— Ты еще не сказал мне, куда именно мы едем.
— Мы остановимся в Марбелла-Клубе. Там всегда останавливался мой отец. Клуб принадлежит семье Гогенлойе. А в Марбелле лучше наложить на себя руки, чем не знать Гогенлойе. Принцесса Гогенлойе очаровательная женщина… Она знакома буквально со всеми, — сказал Гай, делая короткие затяжки. — Отец ее был Итурбе. Это одна из старинных семей в Мексике.
— Это хорошо? — спросила Андрианна.
— Конечно, хорошо. — Гай запустил сигарету так, что она описала дугу перед тем, как упасть. — Разве плохо происходить из старинной хорошей семьи? Отец говорит, только в Америке на это не обращают никакого внимания. Там имеет значение только всемогущественный доллар.
Андрианна не часто вспоминала о том, что она американка. Однако ей было неприятно, что Гай так небрежно говорит о ее родине. Что за высокомерие! Что за лицемерие! Неужели он полагает, что Джино Форенци и другие супербогачи Европы так культурны и утонченны, что совсем не думают о своих миллионах?
Андрианна ничего не сказала Гаю, чтобы не давать повода для малейшей размолвки. Он был слишком напряжен, что было на него и непохоже, нервно ходил взад-вперед, пока они ожидали машину, зажигал одну сигарету за другой, откидывал их после одной-двух затяжек. Андрианна тревожилась в неведении, кому именно позвонил Гай и почему после этого он потерял свое обыкновенное хладнокровие?
Он был утомлен долгим ожиданием, и когда наконец появился шофер, Гай молча указал ему на кучу чемоданов и баулов. Он взял маленький кейс и предложил Андрианне руку. Она взяла было свой самый большой баул, но он заставил поставить его на землю и протянул ей косметический кофр.
— Когда леди путешествует, она несет только свою сумочку и кофр с драгоценностями. Если она хочет, то может еще сама нести косметический несессер.
Андрианна щелкнула каблуками:
— Яволь, мой фюрер. — Она поняла: вот еще одно правило жизни в высшем обществе и решила никогда его не забывать. Гай был превосходным учителем правил роскошной жизни.
Некоторое время они на самом деле жили роскошно.
Целую неделю они жили в Марбелла-Клубе, возвращаясь в номер только далеко за полночь. Они завтракали, как европейцы, прекрасными валенсианскими апельсинами и огромным количеством чашек испанского кофе, заедая их восхитительными булочками. Потом они играли в теннис, плавали, катались на яхте и обедали не раньше трех-четырех часов дня. Они объезжали окрестности в белом Форенци с откидным верхом, который взяли напрокат.
— Как бы там ни было, но больше всех машин я люблю Форенци, — сказал Гай.
На мгновение забывая, что она решила не задавать никаких вопросов, Андрианна поинтересовалась, куда делся красный Форенци Гая.