– Денис, попробуйте сегодня отстроить звук, а мы послушаем и потом решим наймём вас или нет.
– Отлично, не вопрос.
Группа уже начала играть, и я слышал, что высокая середина запирает, а низ середины провален, в итоге получалось очень громко, аж резало уши, но кача не было совсем. Я пошёл в звукорежиссёрскую, где располагался пульт и рек с уселками, это было маленькое пространство в углу, с боку от сцены, отгороженное деревянной ширмой от общего зала. Там я встретил парня, поздоровался с ним, он представился Глебом, редкое имя, особенно для корейца, а он был корейцем. Я начал выстраивать звук, покрутил крутилки, подвигал фейдеры на эвалайзере и пошёл слушать звук в зале, пока отходил от звукорежиссёрской, звук поменялся и вернулся к прежнему шуму. Я вернулся и увидел, что настройки все вернулись в предыдущее положение, так повторялось раз за разом, а потом пришёл мужичок и сказал, что он тоже здесь работает и что так выстраивать звук ни в коем случае нельзя, что, мол, я всё делаю неправильно. В итоге он встал возле пульта, загородив его от меня своей огромной задницой, а она у него была ого-го какая, бывают такие мужики, с задницами как у баб, вот у него как раз такая и была, а плечики узкие.
Я подошёл к арт-качку с тоненькими ножками, и мягко говоря, с раздражённым видом сказал:
– Слушайте, я не понимаю, что происходит, но у вас тут два звукорежиссёра и я – третий лишний.
– Я не знаю, кто это, его Глеб привёл. – Ответил качок. – Его вообще здесь не должно быть, вы отстроили звук?
– Нет, не отстроил, они мне мешают. Может, вы послушаете его, раз уж он раньше меня пришёл, а потом меня, так, мне кажется, будет справедливо.
– Хорошо, но если нам понравится, как он отстроит звук, то мы его наймём.
– Да, не вопрос.
Я был уверен в себе, и то, что я слышал со сцены, говорило, нет – кричало, некачественным звуком, что у большезадого нет никаких шансов, мы просто все теряем время, но ему нужно было показать, на что он способен и успокоится, чтобы я навёл порядок в колонках, которые были весьма неплохи. Качок Юра сказал ему, чтобы тот попытался отстроить звук, а потом буду пытаться я, ха – пытаться, они не представляли, с кем имеют дело, иначе, всего этого каломесива не происходило бы, вот он момент недоверия профессионалу. Ну, ладно, расхвалил я себя достаточно, прям аж выскочил за рамки приличия, но это, чёрт возьми, моя книга и пишу я со своей позиции обо всей этой дребедени, в которой мы живём; и я был как каждый на этой планете из когда-либо живущих, уверен, что у меня получилось бы навести порядок, причём, во всех сферах, особенно в политике, все мы отменные диванные эксперты, а как суть да дело, так голову в трусы прячем.
Ну, да ладно, пока большезадый отстраивал звук, я тусовался за баром, курил одну за другой и пялился на рыжую бестию, которая трясла сиськами радом со мной, ох уж эти сиськи, попки, и надменные мордашки красивых девушек, которые знают, что они красивые и на них пялятся. Мы мужики ради них и живём, ломаем-сроим экономику, погибаем на войнах, всё ради этих сисек с попками. Если бы не было женщин, на планете был бы рай, мы – мужики перестали бы бороться, просто тусили и радовались жизни, а так нам приходится вращать землю, вдохновляясь женщинами, посвящать им стихи, песни, рисовать их с натуры с оголёнными сиськами, ваять из мрамора эти самые сиськи. Сходите в музей, посмотрите, сколько там голых тел, пройдитесь по Петербургу, по Парижу, по Риму в конце концов, это всё для женщин и о женщинах, это всё они. И я находился тогда в том ресторане ради женщины – моей жены, мне мужику ничего не надо, я бы, наверное, укатил на велосипеде в велопутешествие длиной в жизнь или подох где-нибудь в подворотне от наркоты, отрастил бы длиннющие дреды и затерялся на пляжах Тайланда. Но уж точно никому бы не доказывал, что я отменный звукорежиссёр, уступил бы тому мужику с огромной задницей, ну, не ему, а его бабе, это ведь она его толкает на социальную битву, ему это так же, как и мне не надо.
Наконец ко мне подошёл Юра и попросил отстроить звук таким, каким я его себе представляю. Я взялся за дело, крутил ручки, двигал датчики на эквалайзере и ходил по всему залу, поднимался на второй этаж, где низкие частоты резонировали особенно сильно из-за деревянной конструкции. На всё про всё у меня ушло минут двадцать, мой лоб покрылся испариной, температура видимо снова подскочила, я стоял довольный звуком и проделанной работой возле бара. Ко мне подошёл Юра.
– Вы закончили? – Спросил он.
– Пока да. Что скажете?
– Сейчас узнаю у директора.