Рыжий снова посмотрел на свое запястье. Я увидел бледный голый участок кожи на месте часов и сказал ему время.
— Это и есть весть, которую вы хотите передать Земле? Никогда не любить инопланетянина?
— Не любить инопланетянина… — он пожал плечами. — Да. Нет. Э, господи, что ж ты не поймешь никак? Все уходит и ничего не приходит. Как с бедными треклятыми полинезийцами. С самого начала мы выпускаем из Земли все потроха. Меняем сырье на хлам. Инопланетные символы престижа. Кока-кола, магнитофоны и часы с Микки-Маусами.
— Ну, равновесием в торговле многие серьезно сейчас озабочены. Это хотели вы передать?
— Равновесие в торговле, — сардонически повторил он. — Интересно, у полинезийцев тоже для этого было какое-то слово? Опять ты не понял? Ну ладно, скажи, почему ты здесь? Вот лично ты. Через сколько голов тебе пришлось перешагнуть…
Он вдруг напрягся, заслышав шаги снаружи. Из-за угла появилось исполненное надежды лицо проциа. Рыжеволосый зарычал на него и проциа убрался. Я начал было протестовать.
— Э, да бедному придурку это нравится. Единственное удовольствие, которое нам осталось… Не понял еще, парень? Это же МЫ. Вот так же точно мы на них смотрим — на настоящих.
— Но…
— А теперь, когда мы получили дешевый космодвигатель, мы будем повсюду — в точности, как проциа. Ради всех прелестей работы грузчиками и обслугой на узловых. О, этот прекрасный звездный народ благосклонно относится к нашим хитроумным станциям обслуживания. По-настоящему, видишь ли, он в них не нуждается. Просто забавное удобство. Знаешь, чем я здесь занят со своими двумя образованиями? Тем же, что делал еще на Первой Узловой. Подметаю коридоры. Щеткой. Иногда приходится лампочку сменить.
Я что-то пробормотал; его жалость к самому себе начинала утомлять.
— Горечь? Парень, да это ХОРОШАЯ работа. Иногда мне удается поговорить с кем-нибудь из них, — его лицо искривилось. — Моя жена вот работает… э, черт, я тебе не скажу. Я бы отдал… поправочка, уже отдал все, что может предложить мне Земля, всего лишь за один шанс. Видеть их. Говорить с ними. Изредка коснуться. Очень-очень изредка найти среди них достаточно низкопробного, достаточно извращенного, чтобы он захотел сам коснуться меня…
Голос рыжеволосого увял, но затем вдруг снова окреп.
— И тебя ждет то же самое! — он сверкнул на меня глазами.
— Ступай домой! Ступай домой и скажи им всем, чтобы прекратили. Закрыть порты. Сжечь все треклятые инопланетные вещи до единой, пока еще не поздно! Вот чего в свое время не сделали полинезийцы.
— Но ведь, конечно…
— К черту твое «конечно»! «Равновесие в торговле»… Это равновесие жизни, парень. Не знаю, сокращается ли у нас уровень рождаемости, не в том дело. Это утечка души. Мы истекаем кровью!
Он перевел дух и понизил голос.
— Я что пытаюсь тебе растолковать — это ведь ловушка. Мы наткнулись на суперстимуляторы. Человек экзогамен — вся наша история есть история стараний найти и оплодотворить чужака. Или понести от него — у женщин та же история. Кто бы ни подвернулся там с другим цветом кожи, другой формой носа, задницы, чего угодно — человек ДОЛЖЕН трахнуться с ним или умереть при попытке это сделать. Это в нас заложено, понимаешь. И это работает отлично, пока чужак — человек. Миллионы лет это помогало перемешивать гены. Но теперь мы встречаем чужаков, с которыми просто не можем трахнуться и, стало быть, умрем, пытаясь… Думаешь, я способен прикоснуться к моей жене?
— Но…
— Слушай. Тебе известно, что если подложить птице фальшивое яйцо, вроде ее собственных, только больше и ярче окрашенное, она выбросит свое яйцо из гнезда и станет высиживать фальшивку? Это самое мы сейчас и делаем.
— Вы всего лишь говорили о сексе, — я пытался скрыть свое нетерпение. — Это замечательно, однако рассказ, на который я надеялся…
— Секс? Да нет, это глубже, — он потер голову, пытаясь развеять действие наркотика. — Секс тут всего лишь часть, есть и кроме того. Я видел учителей и миссионеров с Земли — людей, считай, бесполых. Учителя — они здесь кончают тем, что перерабатывают отходы или шоферят, но они уже на крючке. Они остаются. Я видел одну славную старушку — она прислуживает ку'ушбарскому дитенку. Он неполноценный, его собственный народ предоставил бы ему помирать. Эта бедная женщина подтирает его рвоту так, будто это святая вода. Парень, это намного глубже… какой-то культ, тяжким бременем лежащий на нашей душе. Мы созданы так, что ищем свои мечты вовне. Они смеются над нами. У них этого нет.
В соседнем коридоре послышался шум какого-то движения. Толпа начинала валить на обед. Мне пора было избавляться от собеседника и идти туда; может, я смогу найти проциа. Открылась боковая дверь и к нам двинулась какая-то фигура. Вначале я принял ее за инопланетянина, но потом понял, что это женщина в неуклюжей нательной раковине. Кажется, она слегка прихрамывала. В открытую дверь позади нее я видел проходящие мимо толпы стремящихся пообедать.
Как только женщина вошла в наш отсек, мой собеседник поднялся на ноги. Они не поздоровались.
— Станция нанимает на работу только счастливые супружеские пары, — сообщил мне рыжеволосый, смеясь своим мерзким смехом. — Мы предоставили друг другу… эту услугу.
Он взял женщину под руку. Та вздрогнула, но бесстрастно позволила повернуть себя к выходу. На меня она не глядела.
— Уж простите, что я вас не представлю. Моя жена, кажется, устала.
Я заметил, что одно плечо у нее покрыто причудливыми шрамами.
— Передай им, — произнес рыжеволосый, поворачиваясь, чтобы уйти. — Ступай домой и передай, — потом голова его рывком приблизилась к моему лицу и он негромко добавил:
— И держись подальше от палубы Сырт, а то я тебя убью.
Они вышли в коридор.
Я поспешно поменял ленту, поглядывая одним глазом на фигуры, проходящие мимо открытой двери. Вдруг среди множества людей я заметил мельком два стройных алых силуэта. Мои первые настоящие инопланетяне! Я захлопнул крышку магнитофона и побежал, протискиваясь к ним сквозь толпу.
Рик Уилбер
НЕВЕСТА СОЛДАТА
Научно-фантастические произведения Рика Уилбера появлялись в журналах «Аналог», «Журнал НФ Айзека Азимова» и серии антологий «Хризалиды», а также в литературных журналах нескольких университетов. Уилбер — соредактор «Субтропических вымыслов», антологии научной фантастики, посвященной Флориде (издательство «Пайнэппл пресс»). Его стихи и нефантастические рассказы печатались во множестве литературных журналов в Великобритании и Соединенных Штатах. Он преподает в Университете Южной Флориды и сотрудничает в журнале «Тампа Трибьюн» в качестве автора, редактора и координатора приложения к «Трибьюн» — «Фикшн Квотерли», где печатаются стихи и рассказы.
В «Невесте солдата» несколько необычным образом использован традиционный для научной фантастики прием «что, если…»
Джеймс укладывает чемодан.
Ахав, Гек, Ник Адамс, даже Хорнблоуэр уже отправились внутрь, вместе с шестью зубными щетками и пачкой открыток с изображениями закатов, пальм и блондинок в купальниках. За ними последовали четыре все равно что новых бейсбольных мяча. Джеймс хотел бы взять с собой баскетбольный мяч, но он никак не влезает.
Все это ему понадобится — книги, открытки, мячи. Он не вернется. Поэтому Джеймс сейчас отбирает вещи, которые продержатся дольше всего и лучше всего ему послужат.
Но никакой одежды. Это Свист совершенно ясно дала понять. Никакой одежды. Пэши не выносят этой земной одежды, и там, куда они уезжают, Джеймсу одежда не понадобится. Свист позаботится об экипировке Джеймса, как заботится она почти обо всем.
Он укладывает свой протез-удлинитель. Свист обещала, что как только они прибудут в родной мир, ему будет сделана операция, и тогда протез больше Джеймсу не понадобится. Но ему говорили, что путь займет целые недели, так что протез отправляется вместе с ним.
Джеймс стоит, едва не касаясь головой лампочки на потолке гостиной. Джеймс очень высокий, почти семь футов три дюйма. Пэши еще выше, и к тому же худые, но земляшки выше чем Джеймс почти что и не бывают, и Свист к нему по-настоящему привязалась. Поэтому Свист и решила взять Джеймса с собой теперь, когда пэши уходят.