Джерри погрузился в воду, и Фернанда решила — он без сознания. Но нет, шевельнулся. Схватил камень-кулон на шее. Сунув в рот, раскусил его. Похоже, это и была капсула с антидотом. В коробке с шампунями Джерри нащупал смартфон. Позвонил Алвесу.
— Это я. Всё пошло не так. Вызывай полицию. Быстро, — сказал он хрипло и, выронив телефон, отключился.
Бам! Фэр подпрыгнула в кресле — адвокат ударил по столу кулаком.
— Вот чёрт!
Судя по лицу, Алвес такого не ждал. А комиссар вообще был в трансе.
Ракурс сменился — Марлене вышла в гостиную и запись стала чётче. Надев капюшон, она раскидала последние лепестки. Подошла к двери и отключила сигнализацию. Вытащив из сумки смартфон, она что-то там натыкала. Взяла террариум. Раз — и отпрянула. Змеи там не было.
— Амару! Амару, где ты?
Хвать! Амару подползла со спины. Вонзилась Марлене в ногу. Явно, что террариум открыл Тобиас (он последним подходил к нему), и змея воспользовалась моментом, сбежав из своей тюрьмы.
С воплем Марлене упала на пол. Амару, не теряя времени, обвилась вокруг неё, укусила в бедро, в шею. Марлене агонизировала, брыкаясь и истекая кровью. А в кабинете комиссара стояла гнетущая тишина. Никому не было жаль её.
Когда убийца затихла, белый и пушистый, как перья лебедя, комок — прыг — сиганул со шкафа. И на змею. Придавив её лапами, целиком откусил ей голову. Та укатилась в сторону, а Дамас сел рядом, облизывая окровавленную мордочку.
— Ай, да зверь! — не удержался комиссар. — Ну что, дети мои! Формируем дело и сдаём его в суд. Убийца мертва, но секту нужно ликвидировать, а Тобиаса Прадо и его сообщников — в розыск, — и он хлопнул в ладоши.
А видео продолжалось. Входная дверь скрипнула. Зашёл человек. Высокий, худой, в маске и перчатках. Его появление зафиксировала и другая камера — на лестничной клетке. Бесшумно, как призрак, он вплыл в квартиру. Увидев тело Марлене, перешагнул его. Схватив её сумку, вытащил оттуда шпильку-убийцу и телефон и был таков. Камера во дворе зафиксировала — мужчина сел в чёрное авто без номеров.
— Это ещё кто? — не понял комиссар.
— Наверное, приятель, которого упомянула Марлене. Он ждал её внизу. Она выключила сигнализацию, открыла дверь и скинула ему смс, чтобы он забрал орудие убийства и подбросил его Амадо, — догадалась Фэр. — Вопрос в том, кто это?
— Не могу поверить, — вздохнул Алвес, промокая платком вспотевший лоб. — Я был почти уверен, что маньяк — Тобиас Прадо. Или Амадо Феррер. Но Марлене… В голове не укладывается! А ведь я, — он запнулся, — некогда был очарован этой женщиной. Мне казалось, Джерри плохо с ней обращается. Ну кобра! Обвела всех вокруг пальца!
Фэр промолчала. Она не ощущала вкуса победы, как комиссар, и сожаления, как Элио Алвес. Её мучили потрясение и разочарование. Образ Джерри Анселми, яркого красавца, секс-символа и кумира, страстного и нежного любовника, разбился. Осколки его масок разлетелись по ветру. А человек, который остался без них, — другой. Чужой. Много в нём противоречий неприятных и грязных. Вчера Джерри явно чувствовал, что она не вернётся, что видео станет точкой в их отношениях. И он прав. И Марлене права. Мужчину с такими скелетами Фэр не примет, даже глубоко любя.
====== Глава 49. Кусочек счастья ======
Минула неделя, а Фэр игнорировала Джерри. Он позвонил спустя три дня. Фернанда не ответила, но в сердце ещё колыхались чувства, потрёпанные правдой. Не было злости, презрения или ненависти. Даже больно не было. Фэр сама напугалась, как, мало-помалу, извиваясь гадюкой, в душу заползло разочарование. Да, Джерри намекал на бисексуальность, а в видео сказал, что не испытывает удовольствия от секса вообще, но Фэр это не радовало. В ней всегда жила гомофобка. Джерри был особенным для неё, но теперь рассыпался, как ледяной идол от удара молотком. Самое ужасное, он пошёл на роман с Тобиасом ради выгоды — карьеры, денег и славы.
Как себя вести Фэр не знала. И единственное, что придумала — спрятаться. Да, это некрасиво, но на объяснения она не решалась. Однако Джерри не донимал её. После пары звонков отправил смс: «Будь счастлива». И умолк.
А СМИ гудели! Комиссар, созвав пресс-конференцию, объявил имя убийцы — Марлене Монтанари, директор певца Джерри Анселми, — и журналисты лезли на стену, чтобы обогнать конкурентов в погоне за сенсацией. Одни называли Джерри сообщником маньяка. Другие вопили: убийца не может быть девушкой, мол, копы обвинили Марлене посмертно, выгораживая истинного убийцу — Джерри Анселми или его экс-продюсера Тобиаса Прадо. Пресса организовала травлю, и Джерри укрылся в Баррьо Парке. Он ничего не комментировал, этим лишь нагнетая атмосферу.
Амадо же разгуливал на свободе. Обвинения с него сняли, а доктор Гильермо удар ксероксом спустил на тормозах. Амадо клялся, что сходил к психиатру, и тот выписал ему нейролептики. А Фэр не усомнилась — шумиху в СМИ устроил он.
Тобиаса Прадо и всех Астралис объявили в федеральный розыск. Но Джерри, благодаря активному участию в поимке маньяка, остался главным свидетелем. СМИ же и тему Братства перекрутили, записав Джерри в психи, что возомнил себя мессией. Фэр злилась на Амадо, но полномочий ратовать за Джерри, как представитель закона, у неё не было. А как «жена» она этого делать не хотела. Решив держать нейтралитет, Фернанда прекратила смотреть ТВ и читать газеты.
Формированием дела к суду занимались комиссар Гальяно и новый инспектор — бывший частный детектив Эктор Монтойя. Фэр уже не вникала. Штаб-квартиру Братства копы разобрали по кирпичикам. Нашли устав секты; курительные смеси и напитки, употребляемые адептами на собраниях; фото всех Ангелис и Астралис, расклеенные по стенам церемониальной комнаты. Всюду были изображены змеи: на картинах, плакатах, молельных ковриках, импровизированном алтаре. А в особняке Джерри, в личном сейфе Марлене, обнаружили парики, накладные бороды, усы, брови и «хитрые» ботинки с подошвами-когтями (для маскировки отпечатков обуви). Нашли и запас яда, разлитый по пузырькам. Схема секты; чёрный список; формулы ядов и антидотов; орудие убийства; перстень-змея — символ Братства; дневник Агустины и, конечно, видео — всё вошло в окончательное дело. Сам адвокат Алвес грозился выступить обвинителем Тобиаса Прадо и его приспешников.
Конрад тоже находился под арестом — ему вменяли сексуальные домогательства к ученицам, присвоение чужого имени и пособничество Тобиасу Прадо и Марлене Монтанари.
А суд над Вирхинией ожидался на днях. Она написала чистосердечное признание. Её слова подтвердили и вскрытие тела, и отпечатки на орудие убийства — кухонном топорике. Но Вирхиния не раскаивалась, называя себя ангелом, что совершил жертвоприношение ради святого материнства. Тётя Фели, поначалу возмущавшаяся этим бредням, смекнула — Вирхиния симулирует. Это для неё шанс избежать крупного срока. Ещё дважды она ходила к дочери в изолятор и рекомендовала ей продолжать косить под сумасшедшую.
Тос и Маргарита наслаждались статусом жениха и невесты, а Фэр не нравилось, что они выбрали столь неподходящий момент — не вышел срок траура по Агустине и Эдди; да ещё суд над Вирхинией… Но Марго была непреклонна.
— Я борюсь за своё женское счастье! — доказывала она, топая по гостиной, как слонопотам. — Мне надоели косые взгляды. Сначала муж-мошенник, потом статус матери-одиночки. Теперь соседи изображают сочувствие из-за Агустины. А сами хихикают и радуются. Но Агус не вернёшь, а моя жизнь продолжается!
Сэси с Фредом же зашли попрощаться — собрались в Швейцарию, в местный Университет искусств. Но Сэси тайком шепнула, что это предлог, и указала на свой живот — второй месяц беременности. Ни её родители, ни родители Фреда ничего не знали, а подростки всё распланировали. В Швейцарии они поженятся, а когда Сэси родит, возвратятся и предков «обрадуют». Тётя Фели ворчала и цокала, утверждая — это глупо. Но Фэр рассудила: их жизнь, хотят её изуродовать, пускай.