— Кажется, приехали, — таксист остановился у двухэтажного красно-голубого сарая с облезлыми ставнями и кривой дверью. — Жуткое местечко! Мне вас ждать или как?
— Лучше подождите, — ответила Фернанда, видя: от Джерри толку нет — он был как замороженный.
— Надеюсь, меня тут не ограбят, — обречённо вздохнул таксист.
У нужного дома Фэр и Джерри наткнулись на драку. Две женщины сцепились насмерть, а зеваки (алкаши с сизыми носами, типы криминальной наружности, потасканного вида девицы) ликовали. Одну из дерущихся Фернанда узнала — Рехина Руис, мачеха Айлин. В пьяном угаре, вся растрёпанная и злая, она походила на бомжа. Вторую мадам Фэр не идентифицировала. Та была в возрасте; лицо её покрывали морщины, седые волосы болтались паклей, а синюшная кожа выдавала в ней запойную алкашку.
— А ну пошла отседова, Бьянка, дура старая! — Рехина отталкивала соперницу от двери. — Нечего те по моей берлоге шарахаться. Ты ещё за прошлый месяц мне баблосы задолжала!
— Ах, ты, шлюха, я те дам баблосы! — завизжала Бьянка, размахивая пустой стеклянной бутылкой. — Ты хошь эту сиротку свою к нам пристроить! Нетушки! Не смей подкладывать эту скелетину моему сыночку!
— Ой, защитница морали нашлася! Да весь квартал видал, как мамочка с сыночком в кустах кувыркалася! А теперь он зарится на мою падчерицу. А я и рада её сбагрить. Она к вашей семейке в самый раз. Ах, ты ж, дрянь! — Рехина вовремя присела — Бьянка запустила в неё бутылкой. Мимо. Упав на землю, бутылка разбилась вдребезги.
— Ты, гнида, не лезь в мою личную жизнь, — почесала Бьянка немытую голову.
— Сама ты гнида! Я те ща рожу-то разукрашу! — вздыбилась Рехина, бросаясь в атаку. — Я, может, и не святоша, но своих мужиков не травлю и со своими детьми не сплю!!!
Земля ходила ходуном. Упав, женщины кувыркались в пыли, как две собаки в борьбе за кость. Обрывки волос и одежды летели по сторонам. А зеваки любовались картиной. Никто не вступался, а иные даже присвистывали.
— Кошмар какой-то, — вполголоса сказала Фэр.
Она испытывала омерзение. Трущоба — самое дно жизни, а уровень развития этих людей ниже, чем у неандертальцев. Джерри молчал, но лицо его, позеленев, цветом сочеталось с глазами.
Наконец в драку вмешались двое мужчин — пожилой и молодой. Сквозь вопли Фэр разобрала: молодой, которого звали Хосе Луисом, — сын Бьянки. Ему можно было дать и восемнадцать лет, и сорок. А пожилой — новый муж Рехины.
Хосе Луис еле держался на ногах — пьян был не меньше матери. Грубо толкнув, он увёл её с места бойни. Бьянка, спотыкаясь, шла вперёд. Сын ковылял за ней, наступая себе на шнурки. Обойдя зевак, Бьянка чуть не налетела на Джерри и Фэр. Джерри так шарахнулся от неё, будто увидел морское чудище. Трижды икнув, она подняла глаза. Уставилась тупым, ничего незначащим взглядом.
— Надо ж, какой красавчик в наших краях, — пробухтела Бьянка. — Я такого тут и не видала никоды! Откуда ж это ты к нам свалился? Бабла дай что ль, птенчик. С таким личиком и шмотками ты, сразу видать, богатей. Пожалей бедную женщину! А то ведь я ж помру! Опохмелиться во как надо! — она провела рукой по горлу, что означало: водки ей много никогда не бывает. Пошаталась и рухнула на землю.
И тут, к шоку Фэр, Джерри стремительно кинулся прочь. Бегом. Она — за ним.
— Джерри! Стой, ты куда? — уцепилась за него Фернанда. Увидела смертельно бледное лицо, застрявшие на ресницах слёзы. — Что случилось?
— Ничего. Я хочу отсюда уйти.
— Не думала, что ты такой чувствительный и от сцены пьяной драки впадёшь в панику, — ухмыльнулась Фэр. — А как же Айлин? Что же мы зря притащились сюда, раз ты хочешь сбежать, ничего не сделав? А донья Нильда расстроилась, хотя Айлин лучше тут, среди себе подобных.
Смерив её каким-то затравленным взглядом, Джерри встряхнулся, как Дамас после купания в ванной, и, обогнав Фернанду, возвратился к дому Рехины.
Истошно вопя, Бьянка ползала по земле. Рядом, еле перебирая ногами, топтался её сынок.
— Парень, ты это, пардон муа, — выдал он, присев в реверансе. — Мать моя чуток того. Слышь, старуха, пошли отседова! — кое-как поставив Бьянку на ноги, Хосе Луис увёл её.
Она ещё трижды падала, за что была названа неповоротливой каракатицей. Хосе Луис пинал её ногой, желая ей сдохнуть в какой-нибудь яме. А Джерри обжигал их спины взглядом дикого кота, угодившего в болото с крокодилами.
— Ну и гадюшник! — скривилась Фернанда. — Давай быстрее с этой тёткой поболтаем и уйдём, пока нашего таксиста не убили, — она дёрнула Джерри за локоть.
Когда зеваки разошлись и улица опустела, Джерри и Фэр постучали в дверь.
— Ну чего ещё надо-то, ась?! Я ж всё те сказанула, Бьянка, дочь проститутки! — Рехина снова вывалилась на порог. Но, узрев гостей, приосанилась. — Ой, извиняюся, я вас чуток перепутала кой с кем. Вы кто будете?
— Мы хотим об Айлин поговорить, — Джерри был суров.
— Да-а-а? А чо о ней говорить-то? — замахала Рехина руками, стуча ими об бёдра. Она напомнила Фэр курицу, что вот-вот заквохчет. — Проблемы от ней сплошняком. Её ж к себе тётка забирала, сестра ейной мамаши. Та уж давно померла, а три месяца назад и папаша евонный издох. Айлин ща брешет, что в шикардосном доме жила да куропаток жрала, но я ей не верю падле. Нихто из такого рая сюды не возвращается. А эта скотина вернулася. А я ей нихто, так, мачеха. У меня и муж новый, и троих детишек надо растить бедняжек, нужна мне тут евонная рожа. А тётка ейная вроде как тоже померла. Мне так эти, из опеки сказали. Ну я и придумала к Хосе, сыну нашей соседки, её сбагрить. Ей ужо пятнадцать, пора и мужика да детишек иметь. А чо, он молодой, ему годков восемнадцать вроде бы. Ну бухает чуток. Так ведь все ж бухают! Ну и зазвала я его сёдня, а он сказал, что не против молодого мяска. Ну я их оставила одних и пошла на рынок вон, жрачки купить. Ну он ейные прелести чуток и потискал. А ента овца такой визг закатила! К соседям поскакала и настучала, мол, её снасильничать хотели. Ишь ты, прям недотрога, уж здоровая дура, а с парнем лечь не может. Нашлася, королевна! Да хто позарится на неё ещё-то? А тут и мамаша Хосе нагрянула и давай со мной драться. А чо ж я виноватая что ли, что она со своим сыночком сама кувыркается? Весь район это знает. Мужик ейный сдох, дети ейные больные да прокажённые, все сбежали от ней. Дык она с последним сыночком теперь повадилася по койкам и кустам скакать. Говорит, сама се мужика родила, вот и славненько. И ревнует бегает. Шлюха старая! А ему ж-то лучше с молодой козой, чем с этой трухой!
— Не надо нам подробностей из жизни маргиналов! — оборвал Джерри таким голосом, будто его душили. — Мы торопимся, поэтому ближе к делу. Есть люди, готовые забрать Айлин. Но вы должны написать отказ от опекунства.
— Да я чо против что ли? Я только за! Нужна она мне прям тут, овца драная! — высунув язык, Рехина изобразила, что её тошнит. — Да только выгоду я какую с ентого иметь буду? Так мне, может, баблосов подкинут за неё, если опеку на ся возьму. А там, глядишь, и подложу под кого-нибудь, мужик ейный будет нам помогать. У меня ж и своих трое, их тоже кормить надо. А откажуся, вообще ни с чем остануся.
— Сколько вам нужно денег за отказ от опеки? — спросил Джерри в лоб.
— Ну это ж мне подумать надо и все дела.
— О’кей, даю вам три дня. Потом позвоните по этому номеру, — Джерри сунул ей визитку юридической конторы «Алвес и Ко». — Спросите адвоката Элио Алвеса. Этим вопросом занимается он.
— Ладненько, — схватив визитку, Рехина хлопнула дверью.
Фернанда не сомневалась — таксиста уже убили, ограбили или он сбежал. Но тот, припарковавшись за деревьями, их возвращения дождался.
— Я уж думал вас там прибьют, — укорил он, когда Фэр и Джерри плюхнулись на заднее сидение.
Джерри так глубоко задумался, словно, будучи президентом Аргентины, решал проблемы мирового масштаба. Упёрся лбом в стекло и всю дорогу молчал. А Фернанда не хотела играть в ласковую кошечку. Приедут домой, и она признается, что не уверена в своей любви. Пусть он возненавидит её, но отмываться от его прошлого она не хочет.