— Ничего я не буду писать! — крикнул Амадо, стуча здоровой ногой об пол. — Ты блефуешь! Пистолет не заряжен!
Щёлк! Маркос взвёл курок. Резко опустил оружие вниз. Паф! С глухим звуком пуля вошла Амадо в бедро. Завопив, тот схватился за ногу.
— Я же сказал, он с глушителем. Тебя никто не спасёт. Я здесь с определённой целью, и пока не добьюсь её, не уйду. Если не напишешь, второй выстрел будет в рожу, — он поднял пистолет к глазам Амадо. — Писать я сказал!
Дрожащей рукой, корчась от боли в бедре, Амадо плюхнул бумагу на книгу и вывел:
«На имя комиссара федеральной полиции Сантоса Эрнесто Гальяно…
Я, Амадо Карлос Феррер Гарсиа, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, признаюсь в убийстве своего отца Хуана Хоакина Феррера, совершённом мной в 1993 году. Будучи десятилетнем ребёнком, я, по настоянию своей матери Бьянки Гарсиа, подсыпал отцу в кофе стрихнин на глазах у моего младшего брата Маркоса Феррера. Мать, боясь разоблачения, убедила меня изобразить потерю памяти. С тех пор мне понравилась эта тактика — отличный способ выкрутиться из любого преступления. Я никогда не лечился у психиатра. Никто из моих коллег не знает, что я симулирую сумасшествие. Также я признаюсь, что облил электролитом Джерри Анселми из чувства мести и боязни разоблачения. Прошу назначить мне наказание по всей строгости закона. Дата и подпись — Амадо Феррер», — окончил диктовать Маркос.
— Не буду я это подписывать! А-а-а-а!
Щёлк! Маркос спустил курок. Пуля вошла Амадо в левую руку.
— Писать я сказал! — Маркос говорил так, словно его душила глыба льда, и жила в нём одна эмоция — ненависть. А Амадо не узнавал этом человеке Джерри Анселми. Он будто переродился в иной ипостаси.
Убрав бумагу в карман, Маркос надел перчатки, вынул сосуд с жидкостью и зажигалку.
— Мне терять нечего. Моя жизнь — ад. Но смерть для тебя — это слишком просто, — сказал он бесцветно. — Я хочу, чтобы ты мучился до конца дней. Как я. И как все люди, у которых ты отнял счастье, — чиркнув зажигалкой, Маркос поднёс её к склянке.
Пыхххх! Содержимое банки вспыхнуло ярко, жутковато-красивым зелёным пламенем. Мгновение, и жидкость оказалось на лице Амадо.
— Метиловый спирт. Красиво горит! Чудное зрелище! — позлорадствовал Маркос.
Амадо скатился на пол. Надрывно крича, руками он сбивал огонь, но и ладони его загорелись. А Маркос не уходил — через свою безликую маску, в которой он напоминал заготовку куклы, любовался, как братец корчится от боли.
На вопли прибежало трое охранников. Один кинулся тушить Амадо и остатки его лица, а двое заломили Маркосу руки.
— Я хочу видеть комиссара! — заявил тот гордо.
Добровольно отдав пистолет, он ушёл с копами под ор Амадо и охранника:
— Вызывайте скорую! Быстрее! Ещё не хватало, чтобы он помер прямо здесь!
Когда комиссар Гальяно рассказал Фэр о произошедшем, она долго глазела на свой, лежащий на асфальте, убитый смартфон. И слёзы полились градом. Это она виновата. Если бы не уехала из поместья Каспера Брёкке в тот день, Джерри не пошёл бы мстить — корча из себя гордеца, он ждал, что она вернётся. Теперь Фернанде стало стыдно. Не умеет она любить, раз прошлое Джерри и несчастье, в котором его вины не было, изменили её чувства.
Но в комиссариат Фэр явилась через двое суток — не хотела встречаться с Джерри. А тот не отрицал, что изуродовал Амадо из мести и упорно называл себя Маркосом, не откликаясь на имя «Джерри Анселми». Он отдал комиссару бумагу с признанием Амадо и адвоката не требовал. Но захотел в тюрьму предварительного заключения, в одну камеру с Конрадо Палло. Взамен пообещал написать чистосердечное. Комиссару всегда Джерри импонировал, а в этом человеке он его не узнавал, но пошёл навстречу.
Однако Маркос и Конрад вместе не ужились. Когда охранник принёс им еду, нашёл обоих в крови. Вызвали медиков, решив, — они порезали друг друга раскладным ножом. Но эксперты выявили иную картину. У Конрада был ампутирован половой орган — Маркос искалечил сокамерника ножом, что принёс с собой, а затем перерезал себе сонную артерию. Откачать его не смогли. Конрад же остался евнухом. Очухавшись в тюремной больнице, он закололся скальпелем.
А Амадо выжил. Его поместили в закрытую лечебницу. Он полностью ослеп; лицо, руки, шея и часть груди превратились в бесформенную массу.
Шокированная Фэр рыдала. Если бы она Джерри не бросила, он не пошёл бы никого калечить. Амадо он отомстил за изуродованное лицо, а Конраду — за неё, Агустину и всех девочек и женщин, которым тот сломал жизнь. Эдакое собственное правосудие.
Тело Маркоса увезли на вскрытие, и результаты его ожидались на днях. Фернанда была раздавлена, точно все льды Антарктики рухнули на её голову. А взвинченный Элио Алвес добавил нервов, разоравшись в комиссариате: «Вот идиот! Куда он полез? У некоторых жажда мести выше разума!».
В душе Фэр понимала Джерри, но… так окончить свою жизнь… Явно доктора поставили ему неутешительный диагноз, не смогли вернуть былую красоту. Вот у него и поехала крыша.
И, осознав, что Джерри больше нет и не будет, Фернанда впала в депрессию. Два дня она лежала в постели, рыдая и проклиная себя за глупость. Даже отказалась от съёмок в рекламе шампуня «Энергия бархата». Невероятно, но факт — этот дикий случай донёс до неё суть трагедии Джерри — Маркоса Феррера. Он был одержим внешностью из-за болезни. Трясся над обретённой красотой, как над хрусталём. И не смог принять себя другим, поэтому решил умереть, отомстив двум подлецам.
Фэр на стену лезла от отчаянья. Благо, через двое суток позвонил комиссар и ошарашил её вновь — тело человека, искалечившего Амадо и Конрада, не принадлежало Джерри Анселми. Равно как и Маркосу Ферреру. Когда эксперты сняли компрессионную маску, обнаружили под ней постороннего человека, мужчину с нормальным, ничем не изуродованным лицом. Он был молод и хорош собой. Сутки ушли на выявление его личности. Фернанда обалдела, услышав имя — Леонель Лоэ, младший сын Каспера Брёкке, незаконнорождённый брат Элио. Это был тот человек, которого она видела в поместье. Тогда даже она перепутала его с Джерри.
— Это ещё не всё, — добавил комиссар язвительно. — В кармане его куртки мы нашли письмо. Мы его вскрыли, но оно адресовано тебе.
— Мне?! — окончательно стушевалась Фэр.
— Проверь электронную почту. Я велел стажёрам кинуть тебе скрины. Оригинал отдать не могу — это вещдок. Но письмецо любопытное. И немного личное, — хихикнул в трубку комиссар.
Вырубив звук в до смерти надоевшем телевизоре, Фернанда включила ноутбук. В сердце её ликование боролось с гневом и любопытством. Джерри живой! И не он покалечил Амадо и Конрада! Но этот тип… Зачем сынок Каспера Брёкке влез в эту историю? Ещё и письмо какое-то…
Открыв присланный файл — скрины письма, Фэр вникла в текст:
«Мы с тобой незнакомы, но я наслышан о тебе, сеньорита Ривас. Мой приятель Маркос часто о тебе упоминал. Я пишу это письмо, чтобы рассказать свою историю, и верю, ты, наконец, поймёшь, что нет в мире справедливости истинной.
Мой отец — Каспер Брёкке, которого я ненавижу всю жизнь. Ему было наплевать на меня и мою мать. Годы он жил на две семьи, пока его супруга этого не узнала. Он пытался купить мою привязанность, убедив Тобиаса Прадо сделать из меня музыкальный проект. Жаль, папаша не знает, что его драгоценный дружок падок до юных мальчиков.
А у меня была девушка — прекрасный цветок по имени Джемма. Я любил её до сумасшествия, но она искала перспективных мальчиков. Считала меня беспутным. «Золотая молодёжь» — называют тех, кто, подобно мне, ведёт богемную жизнь. Когда она встретилась с будущим банкиром Амадо Феррером и он наврал о крутых родителях и заоблачных счетах, Джемма плюнула даже на его протез. Она бросила меня, а этот ушлёпок сделал ей ребёнка. И слинял с криками, что она хочет испортить ему карьеру. Моя Джемма умерла, рожая этого ублюдка. Амадо Феррер убил её. Я хотел покончить с собой, но меня спасли. Жаль.
Тогда я решил отомстить. Нельзя было позволить Амадо Ферреру убивать женщин, плодя свои кривые гены. Я хотел его отравить. От одного человека, недавно вышедшего из колонии, я узнал о парне, его сокамернике, что разбирался в медицинских препаратах как профи. Я поставил отцу условие: если он хочет загладить вину передо мной, он должен вытащить Маркоса Феррера из тюрьмы. Так мы и познакомились. Удивительное совпадение, он оказался братом моего врага и ненавидел его всей душой. И он помог мне. Однажды я выследил Амадо Феррера, стукнул по голове палкой и сделал ему укольчик. Сок растения под названием «Калядиум» превратил этого гада в бесполое существо. Без Маркоса я никогда не додумался бы до такой штуки. Это было гораздо лучше яда. Для любого мужчины, особенно молодого, импотенция — трагедия. Так мы с Маркосом подружились. А он оказался не только знатоком альтернативной медицины, но и хорошим певцом.