Секс, трава, виагра
Рассказы о наболевшем
Вадим Федоров
© Вадим Федоров, 2015
© Татьяна Никишова, дизайн обложки, 2015
© Татьяна Никишова, иллюстрации, 2015
Корректор Ольга Котигоренко
Редактор Ольга Крылова
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru
Музыка
Вечер. Из окна – лёгкий приятный ветерок.
Она: Тебе нравится Мадонна?
Он: Ну, как сказать. Поёт и поёт. Хорошо поёт…
Она: Я её обожаю. Как она может кому-то не нравиться? А тебе что нравится?
Пауза.
– Мне? Мне Круг нравится. Песни его.
– Да ты с ума сошёл. Это же блатняк, уголовщина. Как можно это слушать?
В раздражении отталкивает его и немного добавляет громкости на ноутбуке. Из динамиков льётся Мадонна.
– Ну, мне нравится, – рассеянно отвечает он.
– Как может нравиться шансон?! – распаляется она. – Это же песни уголовников.
– Ласточка, я всё знаю и понимаю, но мне нравится этот жанр, мне нравятся эти песни. Я вырос на них. И вообще, Круг не сидел ни разу. Он только поёт о тюрьме…
– Погоди, – перебивает она его, – а Мадонна тебе нравится?
Пауза.
– Хорошо поёт. Но меня не задевает. Я нормально отношусь к Мадонне. Но слушать её, как ты, днями и ночами, не хочу. Не вставляет.
– Чтооооо?! – заводится она. – Что тебя не вставляет? Она поёт о любви, у неё каждая песня – шедевр. Не то что твой уголовник.
– Он не мой. И он не уголовник. И вообще, он не сидел, я же уже говорил.
– Какая разница – сидел не сидел. Раз поёт блатные песни, значит, уголовник. И как его можно сравнивать с Мадонной вообще?
– Никак нельзя сравнивать, – соглашается мужчина. – Как можно Круга сравнивать с лесбиянкой?
– Да при чём тут её сексуальная ориентация? Мы о музыке вообще-то говорим. Или о чём?
– О музыке, – снова соглашается он.
– И что мы будем слушать весь вечер? Твоего уголовника или Мадонну?
– Мы будем слушать лесбиянку, – смеётся он, – весь вечер только её, как ты и хочешь…
Он подливает вина в её бокал, добавляет туда минералку, как она любит, и примирительно дотрагивается до её спины.
– Сделай чуть-чуть погромче, пожалуйста…
…Утро. Она стоит у окна. Он садится в машину. Из-за закрытых окон пробивается «Владимирский централ».
– Скотина какая, – сжимает губы она.
– Ссучка, – улыбаясь, шепчет он и выруливает со двора.
Свидание вслепую
– Но-но, но-но-нон, но. Но-но, но-но-нон, но, – напевала она эту привязавшуюся песенку.
Её компания уже набрала в палатке всё, что хотела, заплатила за какой-то ликёр и шоколад и медленно двигалась нетвёрдыми шагами вдоль по аллее. А она пританцовывала и продолжала напевать, глядя на меня. Я сидел за столиком, пил кофе и ждал брата.
– Танюха, – прокричали из компании, – ты идёшь?
– Нет, – ответила она, на мгновенье прервав свою песенку. И потом опять заладила: – Но-но, но-но нон, но…
И вдруг, без перехода, мне:
– А я вас знаю. Я вас давно знаю. Вы мне нравитесь. Очень. Вы на меня просто внимания не обращаете, я в соседнем доме живу. Но вы мне нравитесь. Я вас люблю, наверное.
Я осторожно поставил чашку с остатками кофе на столик.
– Девушка. Вы, это, вы просто выпили немного. Вы компанию свою догоняйте.
– Да, я пьяная, – согласилась она, – но трезвая я бы вам не призналась. А вот сейчас признаюсь. Вы мне нравитесь. Я вас хочу. Очень. Хотите меня? Я вас хочу, очень.
Если честно, я обалдел. Не каждый день к тебе подходят молодые девушки и предлагают себя, попутно признаваясь в любви. Но… не вовремя. Ах как она была не вовремя. У меня тут новые отношения, ухаживания, любовь-морковь. И проводы старой любви, которая не хотела отпускать, цеплялась и рвала сердце на части. Как пишут сейчас в Фейсбуке – всё сложно. Тогда не было Фейсбука. Но было всё так сложно, что просто караул. А тут эта, со своим но-но.
– Но-но, но-но-нон, но, – продолжала она, – а я о вас всё знаю, я за вами давно наблюдаю, и вы мне нравитесь, – и затем совсем нелогичный вопрос:
– А тебя как зовут?
– Хех… Василий, – улыбнулся я, назвавшись именем брата, которого, кстати, и ждал за этим самым столиком уже минут десять. Но этот оболтус, как обычно, опаздывал. Он недавно дембельнулся из ВДВ и к гражданской жизни был мало приспособлен. Всем начинал рассказывать про армию, про голубые береты и прочее, прочее, прочее… Разница между нами была два года, мы были очень похожи, только я постарше и поспокойнее.