— Ну что ж, — чересчур громко сказала дама и толстой рукой в кольцах смахнула журналы с моих коленей на пол. — Давайте переложим. — Улыбнувшись, словно мы только что стали лучшими подругами, женщина протянула руку: — Сью-Энн Беллфилд. — Бутылку с водой дама поставила на пол; и она тут же укатилась непонятно куда.
Упав духом при мысли о неминуемом обезвоживании и неприятной тесноте, я не ощущала ни малейшей тяги к беседе.
— Джейн Лейн, — бросила я, едва пожав протянутую руку. Натянув одеяло повыше, я закрыла глаза, пожалев, что не попросила беруши, и притворилась спящей. Ну почему кому-то обязательно нужно вторгаться в мой околоперегородочный рай, разрушать недолгое счастье и губить робкую надежду улечься поперек трех сидений? Почему, о южанка в гавайке, почему?
— Сью-Энн Беллфилд, — услышала я снова.
Я почувствовала, как женщина навалилась на меня, придавив к креслу, и забирается на колени. Открыв глаза, я увидела, что соседку, к счастью, не интересуют мои колени; Сью-Энн перегнулась через меня, почти легла поперек, и протянула рыхлую, мясистую руку даме с приятной внешностью — пассажирке седьмого «ф».
— Рива Вашингтон, очень приятно, — польщенно сказала седьмая «ф».
Еще хуже. Ну почему тихая милая леди не может вести себя тихо и мило? Отчего внешность людей с пугающей регулярностью оказывается столь обманчивой? Неужели этой даме мало болтовни с разговорчивым соседом?
— У вас прелестный акцент, Сью-Энн. И какая красивая фамилия — Беллфилд! Откуда вы родом?
— Из Атланты, штат Джорджия! А вы?
Вскоре я поняла, хотя и не хотела признавать, что эти две дамы не угомонятся до самого Лондона. Я не открывала глаза, всякий раз надеясь, что очередное предложение будет последним и у пассажирок больше не найдется тем для обсуждения.
Оглушительные радостные вопли ознаменовали открытие, что Сью-Энн и Рива — учительницы, свыше двадцати лет проработавшие в государственных школах. Перелет стал для них подарком судьбы, прекрасной, долгожданной возможностью обсудить детали процесса обучения в Нью-Йорке и Атланте. В довершение всего выяснилось, что Гейб, парень, болтавший с Ривой, родом из Солт-Лейк-Сити и тоже вел занятия в воскресной школе мормонского табернакля. Какой черт занес его на борт самолета?.. Зачем им всем в Лондон? Несколько раз мне почти удалось заснуть, но едва сон обволакивал меня и все вокруг словно исчезало, я вздрагивала от громких восклицаний:
— …план урока!
— …расписание занятий!
— …закрепление пройденного!
Я не выдержала:
— Простите, вы вообще собираетесь спать? Если вы намерены болтать до самого Лондона, я пойду искать другое место.
Мне сразу стало неловко за резкость, но терпение было на исходе. Собеседники с недоумением посмотрели на меня, затем переглянулись. Сью-Энн назвала меня куколкой и сообщила, что «пока они еще не знают», но если мне невтерпеж, я могу поменяться местами с Гейбом.
— Гейб, дорогой, ты же не против, правда? — И учителя обменялась многозначительными взглядами.
Взяв одеяло и подняв журналы с пола, я подхватила сумку и пошла искать, куда пересесть. Шел третий час полета; пассажиры спали, растянувшись на двух сиденьях, а некоторые счастливцы — даже на трех или четырех. Дойдя до конца салона, я увидела истинного баловня судьбы, разлегшегося на пяти креслах. Мне даже не хотелось смотреть номер ряда — я была уверена, что увижу ехидно ухмыляющихся тройку с семеркой. Интересно, сильно ли будут возмущаться пассажиры, если я устроюсь на полу в проходе?
— Мэм, вам нужно занять свое место и пристегнуть ремень безопасности, — сказала стюардесса, указывая на горевшие знаки «Пристегните ремни». Я пошла назад, прикидывая, сколько часов осталось до Лондона. Весь салон мирно спал, кроме Сью-Энн, Ривы и Гейба, которые горячо обсуждали новую программу по математике.
Когда я усаживалась, все трое посмотрели на меня с неприязнью.
Прошла целая вечность, прежде чем мы приземлились в Хитроу.
Я чувствовала, что не в силах поднять и нести чемоданы Йена: измученная бессонной ночью и стрессом, я из последних сил сдерживалась, стараясь не скрипеть зубами от злости. Сью-Энн Беллфилд, не вернувшаяся на свое законное место даже перед посадкой, действительно протрепалась с новыми знакомыми до самого Лондона. По ощущениям, последние шесть часов я словно лизала каменную соль.
— Здравствуйте, Джейн! — пропел Йен, широко улыбаясь. Он выглядел свежим и отдохнувшим. Не знаю, провел ли он ночь в трудах, ни на миг не забывшись сном, но выглядел как после полноценного ночного отдыха в роскошном мягком кресле первого класса, когда просыпаешься только отхлебнуть превосходной «Мимозы» и отведать бриошь.