— Да, пожалуй. Я хочу поехать в отель. Вам больше ничего не нужно? — вежливо осведомилась я, надеясь на положительный ответ.
— Джейн, вам понравился Лондон?
— Конечно, — ответила я, мечтая, чтобы следующей фразой стало: «Пока, Джейн, до завтра».
— Чем бы вы хотели заняться во время пребывания в столице Англии?
О нет, содрогнулась я, отвлекшись от мысленного созерцания прекрасного интерьера номера отеля и представив восхождение на лондонский Тауэр с Йеном в арьергарде.
— Я бы сходила в «Одри», — ляпнула я, залившись краской: ведь существуют Национальная галерея, Тейт, чертов Букингемский дворец, наконец! Нет, угораздило назвать «Одри», лондонский ресторан, одноименное заведение появилось и в Нью-Йорке примерно год назад и уже, наверное, закрылось или как минимум непоправимо вышло из моды. Ну откуда, спрашивается, приплыла ко мне эта ассоциация?
В следующую минуту я ощутила горячую благодарность за проявленный Йеном такт. Наверное, скульптор счел меня законченной идиоткой — я прочла это в насмешливой улыбке, — но был слишком хорошо воспитан, чтобы сказать об этом вслух.
— Ах-х-х, вот вы где, Йен, да'агой, — раздалось у меня за спиной. Кроме Зазы Габор[12], это могла быть только одна женщина. Она уверенно прошла по коридору и вплыла в наш павильон, словно дефилируя по подиуму, покачивая бедрами и при каждом шаге чуть вынося руку вперед. Плечи были расправлены и отведены назад, пухлые губы выпячены. Черное платье с воротником-стойкой безупречно сидело на очень высокой, как манекенщица, гостье, подчеркивая идеальную фигуру с чувственными изгибами. Мне в глаза бросились сетчатые колготы и туфли от Маноло Бланика на каблуках высотой четыре дюйма. Дама, словно сошедшая с обложки «Вог», на самом деле выглядела так всегда — для Карины Кратц каждый день был выходом на подиум.
— Карина! — Йен, казалось, искренне обрадовался встрече. Неужели они друзья?
— Да'агой, ваш па'ильон выглядит п'евосходно. П'евосходно, да'агой. Дьевицы в моем па'ильоне так долго возыттся, никак не расставьят… Они еще не закончили, но я сказала — не могу заставьять Йена ждать, и ушла… — Каждое слово Карина сопровождала звучным придыханием. Либо у нее астма наоборот, либо это способ подчеркнуть, что она — самая сексапильная кошечка всех времен и народов. Сейчас в ней угадывалось скрытое раздражение, как после целого дня утомительной работы.
Но как после многочасового напряжения она ухитряется безупречно выглядеть?
Наверное, в поте лица трудились «дьевицы», а Карина лишь с придыханием распоряжалась.
Заботливый Йен дважды спросил, доберусь ли я сама до отеля. Карина тоже вела себя довольно мило — сказала: «Привет, как там тебя, Джейн» — и не приказала обращаться к ней «миз[13] Кратц». Она не сводила взгляд с Йена — так сидящие на диете пожирают глазами ветчину. Странно, что Йен и Карина ужинают вместе. Хотя все может быть…
— Ну что ж, еще раз спасибо, Джейн. До завтра, — сказал Йен. Когда они с Кариной отошли на несколько шагов, владелица галереи приобняла скульптора за талию; жест получился очень интимным, словно Йен с Кариной были не просто друзьями.
Глава 13
Усталый, но довольный
Не важно, насколько вы талантливы, — без хорошей рекламы славы вам не видать.
— Мистера Рис-Фицсиммонса всегда интересовало сочетание и взаимовлияние различных объектов, — говорила я следующим утром, стоя у металлического столика в павильоне и раздавая предварительные пресс-релизы корреспондентам лондонских изданий. Задавая вопросы о произведениях Йена, журналисты чаще всего желали знать, когда он закончил ту или иную работу или какова ее стоимость. Лондон был первой остановкой в турне, и я довольно легко скрывала неприятие творчества Йена, непринужденно рассказывая о запланированных посещениях городов и пересыпая речь трескучими словосочетаниями вроде «влияние артвыставок на творчество мистера Рис-Фицсиммонса», «коммерческие и концептуальные цели мистера Рис-Фицсиммонса» и «различные и схожие мнения о произведениях скульптора».
День шел. Репортеры возвращались, чтобы еще раз взглянуть на скульптуры или что-нибудь уточнить. Я ловила себя на фразах типа «динамика этих двух форм отличается подлинной оригинальностью», а моим любимым выражением стало «осязаемое воплощение чувств и мыслей автора, подсказанных реальными событиями». Я говорила на внеземном языке, но слова вылетали без запинки, знаки вопроса в конце предложений исчезали, а посетители, как ни удивительно, кивали и соглашались. Видимо, им казалось, что они услышали нечто важное. Я пыталась точно запомнить формулировки, чтобы при случае еще раз ввернуть удачное выражение.
12
Заза Габор (р. 1923) — легендарная голливудская кинодива венгерского происхождения, известная многочисленными (только официальных — девять) браками с богатыми людьми.