— Привет, Лючия, — ласково сказала я, увидев нежный кошачий носик в нескольких дюймах от своего.
Кошка тут же насторожилась, втянула голову и зашипела.
Мне сразу стало не до сна, но я старалась лежать как можно спокойнее и не злить Лючию. Кошка терпеливо сидела, не сводя с меня глаз, и разразилась возбужденными хриплыми воплями, как только прозвенел будильник. Я вымыла лоток, покормила кошку и налила ей воды, размышляя, что могло произойти в ее далеком детстве, чтобы она превратилась в такую зверюгу. Затем пришло время отправляться в артгалерею — автобусом и трамваем.
Дик приехал раньше меня и уже сидел на стуле, прихлебывая кофе.
Он сказал, что на предварительном брифинге с представителями прессы я не нужна и могу отправляться назад в город присматривать за установкой скульптуры Йена «Без названия, красное». Шеф мог сказать об этом раньше, пока я не приехала из Рима в пригород, но, идя к выходу из галереи, я рассудила: это все мелочи, главное — мы с Диком окажемся в разных частях города. Маршрутный автобус подъехал к музею, как раз когда я вышла. Я увидела двух оживленно щебетавших мерзких пиарщиц, выпорхнувших из маршрутки. До меня долетели слова «Йен» и «ужин». Я в который раз задалась вопросом, что он в них нашел и с которой из них встречается, хотя мне мало верилось, что у Йена действительно роман с кем-то из них. Забравшись в автобус, я удобно устроилась на сиденье, приготовившись наслаждаться красотами, упущенными во время вчерашних разъездов.
«Без названия, красное», великолепную большую скульптуру, устанавливали прямо под открытым небом, на верхней площадке лестницы на площади Испании. Скульптуру планировалось оставить здесь на месяц, до окончания итальянского этапа турне. Грант Смит, нью-йоркский артдилер, владеющий художественной галереей в Риме, в которой, к слову, планировалось открыть нашу экспозицию после окончания выставки, очень помог с организацией и получением разнообразных разрешений от местных властей.
Подойдя к легендарной лестнице, я сразу расположила к себе рабочих, устанавливавших скульптуру, и, крикнув «бон джорно!», залюбовалась шедевром Йена, устремленным в сияющее голубое небо, — он прекрасно смотрелся между древним обелиском и правым маршем лестницы, огибавшим площадку; ниже обе части лестницы соединялись и вели на площадь внизу. Я смотрела, как люди приветствуют друг друга, фотографируются на фоне скульптуры, поднимаются и спускаются по широким ступеням или просто сидят на них. Во время перерыва на ленч я прошлась по улице Маргутта, где жил Грегори Пек в «Римских каникулах», и в какой-то момент почувствовала себя Одри Хепберн.
Почти в пять часов, когда ушел последний рабочий, а красавец Грант Смит, бросив «чао», отбыл восвояси, я съездила к себе, что заняло совсем немного времени, — вчера мошенник таксист все-таки провез меня кружным путем, — и снова отправилась в галерею на торжественный вечер по случаю открытия выставки. В глубине души я побаивалась, как бы Дик не приказал мне уйти, занять пост наверху лестницы на площади Испании и до конца месяца охранять шедевр Йена.
Глава 21
Как я устал!
Проблема в том, что человек хочет быть несчастным!
Я вошла в павильон перед самым началом официального торжества. Дик мне ничего не сказал; павильон был в безупречном порядке, все на своих местах. Многочисленные артдилеры и отдельные чуть припозднившиеся представители пишущей братии подходили высказать восхищение Йену и Дику. Казалось, все в порядке, однако вскоре я увидела такое, отчего мороз прошел по коже: Дик с ужасом уставился на хромированный стол с пресс-релизами, каталогами и визитными карточками, где полагалось гордо возлежать конфетам «Риз». Как ужаленный, босс резко повернул ко мне голову, не меняя положения тела, развернутого к столу, на котором отсутствовали его арахисово-шоколадные тезки. Я видела, как на щеках начальника заходили желваки, и судорожно старалась придумать, что сказать. Я пыталась отвести взгляд, чем-нибудь заняться и не глазеть на шефа, еще больше разжигая его гнев, но так и не смогла отвернуться.
— Где!!! — завопил Дик. — Где! Где!
Уверяю вас, шеф выкрикивал «где» с восклицательной интонацией, поэтому я сочла за лучшее не отвечать, глядя, как он в отчаянии хватается за воротник рубашки и пытается ослабить якобы душащий его галстук.