Возможно, с понятием гетеросексуальности все обстоит несколько проще? На первый взгляд может показаться, что независимо от того, можно ли назвать определенное меньшинство людей в Средние века «гомосексуальными», большинство совершенно точно были «гетеросексуальными». Однако, осмысляя понятие гетеросексуальности, особенно важно помнить о том, образует ли данное поведение и данные взгляды отдельную идентичность. Гетеросексуальность – как в Средние века, так и сегодня – зачастую выступает немаркированной категорией: большинство предполагает, что она является нормой и, таким образом, часто не замечает, что это такой же социальный конструкт, как гомосексуальность.
Если в Средние века люди не воспринимали «гомосексуальность» как отдельную категорию, то они не воспринимали и «гетеросексуальность» как таковую. Возможно, большая часть средневековых мужчин занималась сексом исключительно с женщинами, а большая часть средневековых женщин занималась сексом исключительно с мужчинами, но было бы ошибочно приписывать им сознательное восприятие своей сексуальной ориентации как гетеросексуальной, если у нас нет прямых тому доказательств – а их у нас по большей части нет. Средневековые люди различали не «геев» и «натуралов», а репродуктивный и нерепродуктивный секс. Секс с представителями своего пола репродуктивным не был, но и большая часть сексуальных контактов с представителями противоположного пола к рождению детей не вела тоже – и тот факт, что они были «гетеросексуальными», это никак не оправдывал.
Возможно, было бы неправильным называть брак нормой для средневековых людей, поскольку многие христианские авторы рассматривали секс в браке как необходимое зло; тем не менее, от большинства людей ожидалось, что они должны вступить в брак. Это не значит, что гетеросексуальное желание считалось правильным или что оно было естественным состоянием, которому противопоставлялись все остальные: оно было «похотью», результатом непослушания Адама и Евы. Как пишет Карма Лохри:
«Средневековой богословской культурой правят в первую очередь нормы продолжения рода и целомудрия, а не гетеросексуальности, и между ними есть гигантская разница. Содомия как подкатегория распутства, пусть и клеймится как извращение, находится более-менее в одном ряду с другими «гетеросексуальными» пороками, где желание непомерно, а гендерные роли смешиваются».
Приверженцы точки зрения, противоположной социальному конструктивизму, – социальные конструктивисты называют ее эссенциализмом – утверждают, что в мире существуют фундаментально разные типы людей и что в каждой культуре есть люди с гомосексуальной, гетеросексуальной и другими видами ориентации. Популярный список «знаменитых геев в истории» по сути своей эссенциалистский; эссенциализм же лежит в основе современных попыток найти генетические маркеры предрасположенности к гомосексуальности. Именно эссенциалистской позиции придерживаются те активисты, которые полагают, что общество будет более толерантным, если гомосексуальность будет пониматься как нечто врожденное, а не результат свободного выбора. Но социально-конструктивистское понимание сексуальности не подразумевает, что человек выбирает свою идентичность: оно лишь описывает, как культура придает половым актам значение посредством медицинских, юридических и религиозных систем, которые формируют для носителей данной культуры различные виды сексуальной идентичности, и эти виды идентичности абсолютно реальны.
Эта книга основана на представлении о том, что мы должны исследовать, как средневековые люди понимали сексуальность, а не навязывать им современный понятийный аппарат. Однако некоторые заходят еще дальше и утверждают, что не только знакомые нам категории, но и само понятие сексуальной ориентации или сексуальности является порождением капитализма и буржуазной культуры. Эта точка зрения восходит к идеям французского философа Мишеля Фуко, высказанным в его важнейшей работе «История сексуальности». По мнению Фуко, только в XIX веке жители Европы и Северной Америки начали рассматривать свои сексуальные предпочтения как часть личностной идентичности. В других обществах люди могли иметь предпочтения относительно партнера, роли или особенностей полового акта, но эти предпочтения не определяли их как личность. Как писал Фуко: