Не послышалось, значит, папа там был. И не забрал меня, бросил в клетке с бабочками, жестоко и бесчеловечно, а я отважно защищала сережки, которые он мне подарил.
Отвага сюжетное преувеличение, но отбросим-ка мы детали прочь.
Они о чем-то говорят на крыльце. Открываю окно и высовываю голову. Машу рукой. Сережа улыбается до ушей, машет в ответ. Для остальных я ноль. Человек-невидимка, привет, я не гениальный ученый, но в полку прибыло, меня тоже не видать. Папа с Ильей хмурые, мама нервничает, теребит ремешок сумки. Сережа перепрыгивает через ступеньки и торопится к авто. Наклоняется над окном.
- Что там? - грызу ноготь.
Он не отвечает, тянется и убирает волосы с лица:
- Уф, бледная, как с кладбища.
- А нас там и так чуть не закопали, - жалуюсь. - Ночь из фильма ужасов.
- Покажи, кто обидел. Вернемся сюда к вечеру, под покровом тьмы. И устроим расправу.
- Да прям, - отмахиваюсь. У него очередная дурь в котелке варится. - А что папа… - замолкаю, потому, что папа идет к нам. Кивает мне - хай дочь. Скромненьно. Ни тебе: как дела; я переживал. Игнор. Нет, все же ощупывает взглядом на предмет повреждений, но они внутри, пап, в психике, меня почти подвергли дедовщине, была бы зубная щетка с собой, скребла бы унитаз под надзором той желтой мымры. Он отворачивается.
- Серег, поехал я, - обменивается с Сергеем рукопожатиями. - Номер есть если что.
Серег? Воу, меня либо отдали в добрые руки, либо пора к отоларингологу лечить ушки. По душе первое, конечно.
- Ага, - Сережа улыбается папе и открывает дверь. Двигает меня дальше по дивану и садится сам. Смеется, - не смотри так. Он под утро приехал, его к нам в камеру пустили. Не убил, потрогай, - распахивает куртку, целует мою ладонь и кладет себе на грудь, - сердце тук-тук, рвалось к тебе.
Забалтывает, как всегда. Но меня с толку не сбить, пухлые губы в этот раз не сработают, павлин.
- А что он сказал? - провожаю глазами папину крупную фигуру, он скрывается в салоне машины. Рядом, опираясь спиной на забор, стоит мама, активно жестикулирует, живая мимика косит лицо. - Про нас опять?
- Что у меня язык, как помело. Хорошо все, - он откидывается на сиденье. Широко зевает.
Помятый, с тенью щетины, и безумно красивый. И такой безгранично уверенный в себе, что мне передается его состояние. Я и забыла уже, как он умеет на уши присесть моим родственникам. Аленчик, Наталечка. Я сама. А папа теперь Владик, наверное.
- Как мужчина мужчине - Владик, нам не нужна война, знаете ведь участь Трои, - повторяет для меня Сергей. - Из-за женщины наш сильный род пачками друг друга положил, зачем лить кровь, история дана нам, чтобы делать выводы. Проще вместе ее любить, очевидно ведь. Иначе будет некогда день, и погибнет священный город.
- И папу впечатлили твои бредни?
- Это не бредни, и не мои, Лесенка неуч, это слепой поэт. Эпичность рулит.
Хлопают передние двери, и в ауди садятся мама с Ильей. Вблизи они еще чернее и помолодели заметно. Море, фрукты и медовый месяц круглосуточно - рецепт долгожителей. Перегрелись, у Ильи кожа на носу облезает. И вырядились не по погоде, в яркие рубашки. Еще вчера Испания, сегодня Россия - самолет вспорол небо над мегаполисом, и добавил к прогнозу серой холодины два теплых солнечных пятна.
- Вы прямо из аэропорта? - интересуюсь. Мама через зеркало стреляет в меня взглядом. Ой, твой выстрел сквозной. Нормальный же вопрос. Надо с чего-то начинать, вначале было слово.
- Нет, домой вещи закинули, - отвечает Илья.
Тс-с-с, едем молча. Ясно. На двух фразах и остановимся.
Илья крутит руль. Вздыхает. Спрашивает:
- Прикрыли шарашкину контору, значит?
- Ты о мей работе? - откликается Сергей.
- Это не работа, а черте что.
- Да-да-да, слышал.
Они препираются, мы с мамой не лезем. Илья обвиняет сына, что ладно бы сам там крутился, но “потащил Олесю в такое место, у тебя кисель вместо мозгов, молодец Антон, хороший парень, сдал всех, по боссу твоему тюрьма рыдает, с завтрашнего дня, не откладывая, в офис ко мне пойдешь, если больше заняться не чем, а щас живо на учебу, теперь лично буду за посещением следить”.
- Как интересно, - хмыкает Сергей. - Возле универа караулить собрался?
- На учебу? - ужасаюсь перспективе. - Я не могу, мне в душ надо и спать.
- Обойдешься, - влезает мама. - Раз взрослые стали, учитесь ответственности. Пары же не отменили? Значит, пойдете, как миленькие, уважительной причины для пропуска у вас нет, - выговаривает. - И не спорь.
Переглядываемся с Сережей. Замечательно, с места в карьер взяли в оборот.
- А после учебы, - добавляет мама пафосную, унылую в своей неотвратимости фразу, - у нас состоится серьезный разговор.