- Тушенка. Оскорбительно. Твоя фантазия играет на гитаре на Арбате, так бездарно, что её тухлыми помидорами забрасывают, изо дня в день.
- Не я придумал, - он хихикает. - Из пацанов кто-то. Давно, в первые дни еще. Я предпочитаю имена.
- В бесячей уменьшительно-ласкательной форме.
- Хватит ревновать.
- Я вас болтать пустил? - Алмаз Маратович сверкает в нас возмущенными алмазами. Стучит по столу, призывая к тишине. - Я могу продолжать?
- Оф кос, бейби, - бормочет Сергей.
Презумпция, фикция, правоприменение - строчим определения. Молчать чревато отяжелевшими веками, следующую пару по естествознанию почти не обращаю внимания на раздражитель в роли Венеры Шафиковны.
Вот какой толк торчать в универе, если ни грамма материала не долетает до сознания, а все в обход, преподша говорит на утопическом, вымышленном языке. Клингонский, из Стар Трека. Или криптонский, на моих глазах она превращается в Кларка Кента - брюнета с синими глазами и ослепительной улыбкой, это ли не чудо?
К обеду в столовую подтягиваются Вика с Антоном. Где-то нарыли белый флаг, ни разу не стеб - палку с куском атласной материи. Антон приветственно им размахивает, без лишних слов кидает нам в поднос.
Уже видела их в окно. Они посреди парковки целовались, ровно в двенадцать часов дня. Золушкин бал претерпел метаморфозы, никаких тыкв, но есть красная хонда. И прекрасный побитый принц. И короткая юбка автозамена пышному платью с корсетом. И в одну минуту первого ничего не кончилось, внимание: ещё одна нереальность и открываем в универе филиал “Поле чудес”.
Антон с Викой напротив, едят кашу. Мы с Сережей пьем чай. Все как в немом кино. Почти что мир, дружба, жвачка. Молюсь, чтобы кто-нибудь не открыл рот и ничего не испортил, я сама в том числе. Со стороны странно, наверное, и нас, вообще, никто не достает, хотя вопросы есть, у некоторых недоумение еще несколькими флагами над головой маячит.
Когда пары заканчиваются, можно дудеть в трубу: выдержка кремень. Домой на такси едем, Сережина машина у казино так и осталась. В окна стучит дождь, пасмурно, будто уже состоялся закат, и я засыпаю у него на плече.
Во дворе он вытаскивает меня из машины. Верю, что как лучше хотел, но просыпаюсь после того, как он неловко выворачивает мне локоть.
- Ой, прости щас, - вертит меня в руках, и я ударяюсь макушкой об дверь. - Чёрт! Опять задел?
- Прошу, не надо больше ухаживаний, - сползаю с него на землю. - Или врач потребуется.
- Лесенка, ты жестокая, - он рассчитывается с водителем. - Душишь инициативу на корню.
- Не грусти, в кровати отомстишь.
Неплохо бы типун на язык.
Он удивленно оборачивается. В глазах синие чертики. На губы наползает фирменная усмешечка:
- Ты права. Прошло двадцать семь часов, долго. А я думал сама не предложишь. Дай поцелую.
Таксисту некуда торопиться. Лопает пузырь из жвачки, небрежно мнет в пальцах деньги и слушает нас.
- Пошли, - отступаю на шаг. Первая иду к подъезду. Мамина ауди на месте, значит родители дома тусуются.
Он догоняет меня у лифта. Обнимает сзади и советует:
- Если хочешь спать лечь, то иди к нам в квартиру. А то едва зайдем и влетим.
- А ты?
- Мне Цезаря проверить надо. Не уклониться, - роется в кармане и достаёт связку ключей. - На.
- Нет, я с тобой.
- Солидарность?
- Любовь делает из людей идиотов.
- Ммм, звучит сладко. Ладно.
- Шоколадно.
- Мяу.
В распахнувшихся на этаже дверях вижу маму с чемоданами. Открывает Сережину квартиру и кивает:
- Вернулись? Отлично. Леся, поможешь мне вещи разобрать. Там ещё подарки.
- А папа где? - Сергей забирает у нее баулы, вкатывает в прихожую.
- У нас, тебя ждёт. Хочет за пежо съездить, а потом до офиса. Лесь, ты в душ рвалась? Иди, я пока чай сделаю.
Заглядываю в ванную. Прилично все, чистенько, ремонт новый. Значит, Сережа наврал тогда, что плитку разворотили и он мыться дома не может. И жить. Мебели хоть и нет, и видно, что пустовала квартира, но никаких Гималаев строительного мусора, как он уверял.
С удовольствием бросаю вонючую одежду в корзину, споласкиваюсь и тону в чьем-то халате с запахом мужской косметики. Вкусно, и шампунь мужской суперский, он так приятно кожу холодит.
Чай еще вкуснее. Апельсин, имбирь и ещё что-то. Мама заварила целый чайник, наливаю вторую кружку и возвращаюсь к вещам. Ставлю на пол, рядом с чемоданом, роюсь в содержимом.
Комната пустая почти, только надувные матрасы и стол с компьютером и мощными колонками. Даже одежда ворохом на коробках свалена.