Мама негромко коверкает попсу, не попадает в ноты. Вроде бы обычный вечер, все как мы любим. Музыка, чай, ее фальшивое пение, она прикладывает к себе очередное платье и спрашивает, что я думаю.
Я отвечаю, разбираю мешок с сувенирами и открытками, уже подписанные, она даже продавщиц из своего салона не забыла, времени не пожалела купить разные бесполезные, но миленькие статуэтки, брелоки, футболки “Ибица зе бест ван лав”, полно всякой клубной символики, много неприличной - Илья выбирал, скорее всего.
- Вон тот кулечек тебе, - мама показывает на фирменный пакет.
Внутри пачка натурального кофе в зернах, плитка соленого шоколада в голубой упаковке и парфюм, по названию понятно, что прямиком с острова.
- Здорово, - искренне радуюсь, уже давно никто ничего не дарил. Тем более заграничное.
- Ещё одежды набрала, разнообразим гардероб. Носим мою почти всю.
- Зато в одном стиле.
- Тоже правильно. Слушай…
По изменившемуся тону понимаю - щас начнется. Морщусь:
- Не надо только нотаций.
- Я не собиралась, - возражает она. - Просто ты могла бы не сбрасывать звонки, и не огрызаться, а поговорить спокойно. Это так сложно?
- Терпеть, пока ты мне под кожу лезешь? Да. Даже через экран приключение такое себе.
Она медленно пьет чай, тянет резину. Ставит кружку на пол и говорит:
- Конечно, я не ожидала, чего ты от меня хочешь? Тебе восемнадцать лет, вчера с Антоном страсти кипели, сегодня с Сережей уже. Как мне еще реагировать?
- Да никак, - машинально ковыряюсь в куче нового тряпья.
- И нечего обижаться.
Молчу.
- Мы с Ильей семь месяцев были знакомы, перед тем как решились сойтись официально, - нудит она. - А у тебя и месяца не прошло.
- Ну и что. С первого взгляда любовь.
- Перестань.
- Что тебе не нравится?
- Ты не думаешь, что делаешь. Сережа хороший, умный парень, я в нем не сомневаюсь, плохого не жду. А у тебя ветер в голове.
- Так приятно. Всегда знала - у тебя о дочери самое высокое мнение. В нем уверена, значит, а я дебилка.
- Я такого не говорила, не утрируй.
- Подразумевала. Самой все можно. Почему развелась - не сказала. Нового нашла - не сказала. Я сама узнала - ну и что, не твоего ума дела моя личная жизнь, зашибись позиция, мам. И после этого тычешь мне под нос неразборчивость, поспешность, удивляешься чему-то. Закономерно все, нет? С детьми общаться надо, хоть иногда, нужный путь показывать, если уж дочь ветренная растет.
- Ты несправедлива, - она вспыхивает. - Зачем я ребенка грузить буду подробностями развода? Это наше с отцом дело. А в остальном я всегда с тобой, не выдумывай.
- Ага. У него любовница - два слова плюс предлог. И все. Тебя никто не просил трепать где, когда, сколько раз.
Она молчит. Мне и самой тема про интим неудобняк, но что поделать, если так и есть.
Но она права все же. Я бы ведь пристала с крипотным вопросом, на который нет ответа: почему человек любил, любил, а потом перестал. Значит не любил? Или это естественный процесс, Баста ведь ответил “любовь умирает первой, ненависть бессмертна”. Нет, юношескому максимализму слова брутального зрелого рэпера лживы и далеки, область фантастики, как кризис среднего возраста.
Когда-нибудь.
- Так, Лесь, ясно, - мама сворачивает тему. - Обе виноваты. Но будем стараться, никогда не поздно. Согласна? - она ломает шоколадку и протягивает мне полоску. Выглядит, как предложение дружбы. Сначала белый флаг, теперь углеводная взятка - на людей напало миротворство, это все магнитные бури, расхожее объяснение на каждый день.
Жуюсь. Необычно. Я все таки за классику, шоколад должен быть сладким. Или горьким. Помню как-то выпускали томатное мороженое, тоже та еще гадость.
На улице темно, но мы только светильник включили, новый, так уютнее, чем резкий верхний свет. Осматриваю горы раздербаненных пакетов и приходит неожиданная мысль:
- А с чего мы в этой квартире веши разбираем, а не дома?
Мама доливает в мою кружку чай.
- Да вот… - она жмет плечами. - С Ильей обсудили, может, и не надо стену ломать. Будут две квартиры. Мы с Ильей сюда. Вы там. Попробуем, если хотите. Раз уж так вышло, - поднимает голову. Осторожно улыбается.
- И когда вы обсудили? - у меня глаза, как рубли, пуговицы, блюдца, и все круглое.
- В самолете. И утром, после того, как вас на учебу отвезли.
- А чего ты мне тогда только что плешь ела?
- Я шоколад ела, - она показывает плитку. - А с тобой просто поговорила. Чтобы ты сознательнее была. Чтобы соседи в другой раз не срывали мне отпуск жалобами на тебя.
- Я сознательная, - поднимаю кружку. - То есть это как бы одобрение?