Я вылез из своего "Prius" и последовал за ней. Чуть выше дверного звонка я обнаружил маленькую серебряную дощечку, размером с кредитную карту. Надпись на дощечке гласила: "Хэллоуин". Я позвонил. Дверь открыл человек, покрытый татуировками.
- Вы один?
Я кивнул.
- Тогда с Вас тридцать баксов.
Я заплатил тридцатку, не зная, что я только что купил. Сервис? Какой-то опыт? Неуверенно я вошел в темную комнату, в которой пахло сильным дезинфицирующим средством, которое не было достаточно сильным, чтобы замаскировать запах крови и спермы. Каждый инстинкт во мне, будь то первобытное бегство или рефлексы борьбы, реагируя на запах насилия, говорил мне: Беги! Сваливай! Спаси себя, пока не стало слишком поздно! Затем я заметил, что Катрина идет по длинному коридору с черными стенами, и я последовал за ней. По обеим сторонам коридора находились закрытые двери. Из колонок звучала громкая музыка с такими басами, что у меня заболела грудная клетка. Это был драйвовый техно-бит (стиль музыки - прим. пер.), полный стонов и криков. Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что стоны и крики звучали не из колонок. Они слышались отовсюду.
Что это, блядь, за место такое?
Впереди меня, все еще глядя на свой мобильный телефон, Катрина исчезла в одной из комнат. Я осторожно подкрался к открытому проходу и замер, весь дрожа. Я сделал несколько глубоких вдохов, посмотрел вниз по коридору в дверь, которую только что прошел, закрыл глаза и помолился Всевышнему. Как всегда, Бог, космос, жизненная сила или что бы то ни было, кому или чему молились люди, сохранял молчание. Я и не ожидал большего. Молиться было скорее привычкой, оставшейся от моих благочестивых родителей баптистов. Я склонен верить в эмпирическое, поддающееся проверке. Холод, пробегающий вверх и вниз по моему позвоночнику, и дрожь в моих ногах решили все за меня. Я повернулся, чтобы вернуться назад, как вдруг понял, что я на месте. Затем я услышал голос Катрины. Он звучал сердито. Затем другой голос, глубокий и хриплый, стонущий. Я приблизился к двери, которая все еще была слегка приоткрыта, будто знала, что я слежу, и приглашала меня присоединиться к ней. Я заглянул внутрь.
Я не знаю, что я ожидал увидеть: какую-то дикую оргию, садо-мазо-сцену, проституток-мужчин - какие бы надежды у меня не были, прежде чем я заглянул в эту щель - все разбилось, как стекло в урагане, когда я увидел массивного человека, крупнее и мускулистее чем Катрина, лежащего лицом вниз на металлическом операционном столе со скованными по углам запястьями и лодыжками, в то время как Катрина опустилась на колени перед ним и яростно насиловала его страпоном (фаллоимитатор, закрепленный на бедрах - прим. пер.), который больше напоминал бивень слона, чем фаллос. Он был изогнутым и заостренным, длина и обхват - будто рука ребенка, длиной не менее двух футов и, похоже, был вырезан из слоновой кости. У мужчины на голове был кожаный капюшон, и Катрина, по-видимому, налепила клейкую ленту поверх крошечной щели на молнии для рта и двух отверстий для носа. Хриплые стоны, которые я слышал снаружи, были его приглушенными криками. Он задыхался, в то время как Катрина рвала его нижнюю часть кишечника. Фаллоимитатор / бивень был полностью покрыт кровью и разорванной геморроидальной тканью. Но она продолжала трахать изо всех сил, сильно потея от напряжения. Она давила бедрами и тазом на "gluteus maximus" (ягодицы - прим. пер.) мужчины, вдалбливая смертельную секс-игрушку в беспомощного культуриста, разрывая ему прямую кишку, выворачивая ее с отвратительным, хлюпающим звуком, разрывающегося сочного апельсина. Когда она, наконец, вынула фаллос слоновой кости из кровоточащих ошметков, которые когда-то были анусом, по всей видимости, часть кишечника человека последовала за ним, а также лавина крови и фекалий, извергающаяся из его "дыры", словно из вулкана. Мой желудок тут же взбунтовался. Я упал на колени, не в силах сдержать рвоту.
Катрина заметила меня и улыбнулась, не без удовольствия снимая страпон. Она вытащила несколько влажных салфеток и вытерла мазки крови и фекалий со своих бедер, делая то же самое с фаллоимитатором, прежде чем засунуть его обратно в огромный чехол, который она носила с собой. Я все еще корчился в коридоре. Она бросилась ко мне, захлопнув за собой дверь, опустилась на колени и, встряхнув, поставила меня на ноги с усилием не большим, чем нужно, чтобы засунуть Чихуахуа (карликовая порода собак - прим. пер.) в сумочку "Прада".