-Милости просим. В любое время.
Довольный и осветлённый вернулся к себе Женя. Сразу же вставил батарейки в транзистор, включил. Передавали погоду: опять синоптики пугали ливневым дождём и возможными селевыми сходами.
-Мели Емеля, ваша неделя, - хмыкнул Женя, разводя костёрчик: чайку захотелось. А потом, наконец, засесть за рукопись. Столько времени потеряно!
Пока возможно было писать при дневном свете, Женя работал, прихлёбывая чай и гоняя во рту карамельку. Изредка заглядывал в книги и подготовительные записи.
Едва стемнело, совершил пробежку, затем с наслаждением нахлюпался в тёплой "ванне". Весьма удовлетворённый , залез в спальник, и моментально заснул.
Разбудил его дождь. Шел, видимо уже давно, ибо спальник был в воде. Сквозь "крышу" шалаша лились ручьи, вокруг царили библейская мгла и невообразимый шум. Кинулся, по памяти, собирать книги, тетради. К ак назло, не мог вспомнить, где оставил непромокаемый пакет. Засунул всё в спальник. Натянул мокрые джинсы, рубашку и кожаную курточку. Не хватает ещё одной книги и блокнота...
Налетел ветер, ударяя со всех сторон, точно имел цель обнажить Женю и как можно больше залить водой его жилище.
Дождь крепчал, оправдывая прогноз. Где-то недалеко рокотало. Видимо сотни ручейков сбегали к роднику, и, образовав уже бурную речушку, подхватывая камни из запруды, уносили вниз по ущелью.
Из - под ног Жени вымывало грунт, обнажая острые, как щебень, края камней и корни. Дважды он зацепился и упал, в кровь, ранив колено, в щ иколотке резануло нестерпимой болью. Не вывих, успокоил себя, просто ушиб.
Что-то ещё искать было бессмысленно , и Женя несколько успокоился. Скатал спальник, сверху водрузил рюкзак - за этой преградой и спрятался от ветра.
Который час? Почему-то циферблат не светился. Оказалось: часы без стекла, на ощупь определил, что стоят , без четверти четыре. Что ж, до рассвета недалеко, можно подождать, не бумажный, не размокнет. Но вскоре с тревогой понял, что ощутимо замерзает: губы постепенно деревенею т , а самого вроде в сон клонит. Пожалуй, так он утра не дождётся, окоченеет, потом хоть на костёр сажай, дабы отогрелся... Если будет, что отогревать.
Вскочил, попробовал попрыгать, энергично вращая руками, но вновь упал, пребольно зашиб локоть, добавил уже разбитому колену.
Нет, разумнее будет спуститься к кошаре и там дождаться рассвета.
Рядом со свистом пролетел камень, смачно врезался, кажется в котелок, и, громыхая, увлёк его вниз.
Превозмогая боль и дрожь, Женя нащупал пакет из клеёнки, в котором у него были сахар и крупа. Освободив пакет, сунул в него тетради, книги, закрепил ремнём свёрток на животе, с трудом застегнул куртку.
Похоже, камни летели только слева, поэтому, положившись всецело на интуицию, Женя шагнул вправо, выставив руки вперёд. Идти было адски трудно: ноги скользили, куда бы ни ступили, каждый новый шаг сопровождался падением , приходилось хвататься за скользкий и колючий кустарник, дабы кубарем не полететь вниз.
Никогда бы не подумал, что будет таким жалким и беспомощным...
Прошла целая вечность, измотавшая Женю до предела, когда с исцарапанными лицом и руками, в изодранной куртке, на деревянных ногах и задубевшими губами, не способными даже вытолкнуть крик, он увидел огонёк.
Мобилизуя последние крохи сил, прибавил шаг, споткнулся о выступавший камень и грохнулся лицом вниз. К счастью, удачно: отделался лишь пучком искр из глаз, да разбитым носом.
Встать на ноги сил не осталось. Долго лежал, собирая их по каплям. Наконец, почувствовав опасность заснуть, где ползком, где на четвереньках преодолел ещё метров сто. К счастью эти метры пришлись на подъездную дорогу к кошаре.
У освещённого окна Женя передохнул, заклиная всех святых, чтобы не было спущенных собак. Отдохнув, приподнялся, заглянул в окно: узкая комнатка с обилием красного - в центре стол, застелённый красной скатертью, на стенах красные щиты с всевозможными лозунгами и партийными цитатами, здесь же портреты Ленина и Брежнева. Даже два ряда стульев с красной обивкой.
"Красный уголок?! На той кошаре его не было... Куда же я вышел?"
Держась за стену, с подветренной стороны Женя обошёл здание и оказался у входной двери; над входом чуть теплилась лампочка в плафоне.
Ветер пихнул в спину, как бы подбадривая. И Женя припал к двери, некоторое время пытался постучать, но сил хватило лишь царапнуть мокрое дерево. Не получилось и крика: вместо голоса сдавленный хрип.
"Не услышат... не услышат... под дверью сдохну... " - Женя заплакал, обессилено сполз по двери вниз...
И вдруг... вспыхнул свет в маленьком оконце, за дверью сонный женский голос спросил:
-Кто там?
-...я...я...я...-с великим трудом, приподняв голову, прохрипел Женя.
-Кто я? Откуда?
- ...с...с...г...о...р...
Последнее, что ухватил гаснущий взгляд, это распахнувшаяся дверь, крупные волосатые ноги в шлёпанцах и фрагмент двустволки ...
...тупая волна тёплого пахучего воздуха обжигающе ударила в ноздри и погасила едва тлевшее сознание...
ГЛАВА 12
Разбудил его разговор. Г оворили на немецком. Девочка.
Женя поднял голову: в полуметре от него стояла детская кроватка, в ней лежал и гукал ребёнок, с другой стороны девочка лет восьми, что - то рассказывала ребёнку по-немецки.
Комната освещалась дневным светом, а за окном было пасмурно.