Женя потоптался в нереш ительности: как поступить? У йти, сделать вид, что ничего не видел? или открыться и по возможности утешить? И н е будет ли это худшим вариантом?
Поколебавшись, принял первое. Сходил в туалет, возвращаясь, невольно, вновь замер у куста: надрывный плач Нади крепчал.
-Вы? - девушка вздрогнула, сжалась ещё больше; лицо - сплошное мокрое пятно, губы, побелевшие, нервно прыгали.
-Н адя, вы, почему здесь? Почему плачете? Ч то случилось?
Надя затрясла головой:
-Н е могу, не могу больше... Она меня доконает... я или умру или попаду в дурдом... она сосёт из меня соки...
Ч уть в стороне от скамейки на верёвке, протянутой между двух абрикосовых деревьев , висели рубашка, брюки и рабочая куртка. Видимо, деда. Женя потрогал: сухие. Снял куртку и набросил на плечи Нади.
-З акутайтесь, вы совсем заледенели.
Надя порывисто схватила его за руку:
-Вы умеете водить машину?
-С лабо, чисто любительски. А в чём дело?
-Увезите, пожалуйста, увезите меня отсюда! Или я не знаю, что сделаю с собой... в Менжинском сестра моя живёт... Отвезите меня туда, умоляю...
-С машиной мы подымем шум. Сделаем иначе, - Женя метнулся вновь к верёвке, со рвал рубашку и брюки, протянул Наде:
-О девайтесь быстро, пойдём через перевал, так быстрее будет.
Надя лихорадочно стала одеваться. Женя отрезал немного верёвки, распустил её, и местами подвязал весьма просторные брюки. Видок аховый, но держатся прочно.
Углубились в сад, перебрались через забор и, спустя минут пять, растаяли в тумане, который здесь, на пустыре, усыпанном большими валунами, надеялся закрепиться, устоять против наступающего утра.
Мес та эти были очень хорошо знаком ы Жене: здесь проходили все ребячьи игры, начиная от "в прятки", кончая "в басмачей"; здесь ловили ежей и ящериц, ставили петли на многочисленные норки сусликов.
Благополучно миновали склон с глыбами , и вышли к больничному корпусу. П редупредительно забрехала собака , и Женя взял левее, дабы не всполошить больничную охрану. Краем совхозного сада прошли к речке. Она, как и прежде была мелкой, но шуму производила достаточно. По мокрым скользким камням перешли на другой берег, далее тянулось картофельное поле. Прежде здесь было пастбище, делимое на две половинки извилистой каменой тропой.
Туман остался позади. Вершины гор порозовели, а подножья потемнели. Значительно потеплело. О т быстрой ходьбы Надя даже вспотела, порывалась снять куртку, но Женя запретил.
-Потерпите, здесь внизу коварный ветерок, так продует, что не возрадуетесь. Вот поднимемся наверх, передохнём, поостынете - тогда можно.
-Простите меня, Женя, что я... так втравила вас...
-П устяки.
-Нет, не пустяки! В ы не знаете Альку. Она звереет, когда поперёк дороги встают...
-Л юбого зверя можно укротить. Что же всё - таки произошло? Впрочем, если не хотите, можете не говорить. Я не обижусь.
Надя долго молчала, прежде чем решилась заговорить:
-Я скажу... Скажу, только мне очень стыдно... Вы лучше не смотрите на меня...
Сколько себя помнит Надя, мама всегда болела, тяжело и мучительно. Одни врачи говорили: наследственность, другие - от нервов. И было от чего нервничать: семь дочек мал мала меньше, а муж страстно желал сына. О н был последним из фамилии и считал недопустимым, чтобы на нём она оборвалась. Частые роды, постоянная нервозность... короче, мама не вылазила из больничных палат. После рождения седьмой дочки, отец потерял надежду и однажды ушёл насовсем. К ак в воду канул. Жить стало тяжело, в отношении денег, и старшие девочки бросили школу, пошли работать. Н адя тоже не пошла в девятый класс. Соседка взяла её к себе в ученицы, в типографию, сулила быстрое усвоение профессии и приличный заработок. В типографии Надя познакомилась с Димкой, выпускником полиграфического училища. Полюбили друг друга, планировали, как только Надя получит паспорт, они распишутся . Дима снимал комнату у хорошей, доброй женщины... Однажды Дима пригласил Надю на вечер в его училище, отмечали какую-то дату. Там Альбина, корреспондент "Комсомольца Киргизии"(пришла за материалом для заметки) и увидела Надю. И, как утверждает, влюбилась. Для Нади это было несусветной дикостью. Она слышала, конечно, о лесбиянках, но не верила, считала неумной выдумкой. Я вно мужчины, дабы в очередной раз унизить женщин, запустили эту чушь.
Альбина стала буквально преследовать Надю, навязывая свою "любовь". Получив отказ, - вначале мягкий, затем в резком тоне, с угрозой обратиться в милицию, - Алька на пару недель исчезла с горизонта. Не совсем: она просто поменяла тактику и стратегию. К маме Нади в больнице неожиданно поменялось отношение, значительно в лучшую сторону: и уход, и лечение. Появились лекарства, которых якобы даже в "кремлёвке" нет. И мама прямо на глазах стала поправляться. На её тумбочке стабильно появлялись дефицитные продукты и фрукты. Сестрёнок по первому желанию вдруг почему-то без обычных проволочек брали в бассейн, в художественную и музыкальную школы. Надя догадывалась, кто виновник свалившихся благ, и постепенно, видя выздоравливающую маму, счастливых сестрёнок, приучила себя к мысли: не сегодня-завтра"благодетельница" придёт за платой. Бесплатным, как известно, не бывает даже сыр в мышеловке...