-Рисуешься? Ну-ну. Ты оказывается глупее, чем я думал.
-Ты, - угрожающе подступила Алька, - оборзел вконец! Ещё по яйцам хочешь?
-Попробуй.
-Ты у меня месяц будешь кровью ссать!
-Ой, как страшно, ой, не надо,- Женя дурашливо сжался, закрыл руками пах. Это и ввело в заблуждение Альку: подступила вплотную, намереваясь, видимо, сначала ударить в лицо, чтобы Женя убрал руки с паха.
Точно выброшенный из катапульты, Женя сбил А льку с ног, ловко вывернулся и, не дав ей опомниться, плюхнулся на её живот, сдавив коленями бока.
Альк а выгибалась дугой, пытал ась ударить коленом в спину Женю , тянулась руками к лицу. Но удача от неё отвернулась: Женя поймал руки и с небольшим усилием, но развёл их, придавил коленями. Правая нога Альки попала в рукав куртки, и освободить не получалось.
-Спокойно, спокойно. В глаза! В глаза смотри мне! В глаза! Не дёргайся, ты причиняешь себе боль, мучительную, ужасную, дикую, адскую боль , тебе больно , очень больно, ты не хочешь боли, не хочешь. В глаза! Тебе не хочется боли, не хочется, не хочется. Тебе хочется тепла, ласки, нежности, любви, ласки, тепла, любви, нежности. Тебе безумно хочется ласки! Вот, вот тебе уже не больно, не больно, не больно. Подступает тепло! Тебе хочется ласки, нежности, любви, ласки нежности, любви. Ты хочешь прикосновений моих рук! Ты очень хочешь! Ты жаждешь! Ты умрёшь, если я не прикоснусь к тебе! Тебе хорошо, чудно, сладко, сладко. Ты женщина! Милая, хорошая, дивная, божественная! Ты женщина, женщина, женщина! Тебе приятно прикосновение мужчины, ты любишь мужчин. Мужчин! Ты любишь мужчин! У тебя великолепная грудь, тебе всегда хочется , чтобы её ласкали мужские руки, только мужские, мужские руки. У тебя восхитительный живот, а пупок, будто раскрывшийся бутон розы. Он жаждет прикосновений мужских рук, мужских , рук мужских. Он жаждет ласки языком мужчины. Мужчины! Мужчины! Тебе очень хорошо, нежность разливается по-всему телу, наполняет сладкой истомой...
Вопреки опасению Жени, Алька сопротивлялась не более двух минут, но после слов об ужасной боли, когда она вдруг стала корчиться, стонать, обливаясь слезами, далее пошло внушение легко, обвально. Алька предельно расслабилась, Женя расстегнул рубашку и куртку, полностью обнажив её тело.
Под ласкающими руками Жени, Алька буквально таяла. Глаза прикрыты, сквозь ресницы проступали слёзы. Лишь однажды, мельком, Женя подумал : хватит ли одного шокового сеанса?.. а далее он всецело растворился в гипнотической мелодии собственного голоса, как и Алька, пропитываясь нежностью и лаской...
Он взял её страстно, в каком-то божественно-пьянящем угаре.
Алька была девственницей.
В последний, завершающий, раз Женя поцеловал каждый сосок, лёгкий поцелуй в губы, в глаза.
-Спасибо, ты была бесподобна. На счёт пять ты вернёшься счастливая, удовлетворённая, любящая мужчин. Раз, два, три, четыре, пять.
Алька открыла глаза. Женя напряжённо замер.
Алька расслабленно, томно улыбнулась... и протянула руку, как бы приглашая в объятье. Женя машинально приник, Алька обняла его, уткнулась в шею... и по-настоящему заснула.
Женя лишь мгновение держал себя в напряжении, а едва сбросил его, как тут же провалился в сон, совершенно опустошённый.
Последнее, что отметило сознание: дёргающая боль в паху и лёгкое подташнивание...
А снаружи шёл и шёл слепой дождик.
ГЛАВА 17
Женю разбудил Игорь, он был под хмельком.
-Ну, ты и дрыхнуть, земеля! Устал, поди, обрабатывать целину.
-Было.
-И как она?
-Не знаю, заснули сразу, - Женя огляделся, отметил: одежды Альки нет.
-Значит, лады. Раз заснули рядышком. Я ж говорил: мужика ей хорошего надо, что б раз отдрючил...
-Который час?
-Семь, без пяти.
-К ак Надя?
-Порядок. Накушалась валерьянки, спала, когда уезжал. Так, давай сейчас к нам, похаваешь, и сам поглядишь.
-Спасибо, не могу. Я внезапно исчез, там беспокоятся. Да и дело у меня неотложное.
-Понимаю, не дурак. Но если что, запросто к нам, как к себе домой. Ладушки?
-Хорошо.
Женя помог Игорю упаковать постельные принадлежности, поднести тюк к лошади, укрепить на седле.
-Ну, держи пять, - протянул руку Игорь; крепко пожал, отпустил не сразу. - Нравишься ты мне, земеля. Есть в тебе что-то располагающее, притягивает. Мы обязательно должны по стакашику пропустить, что б закрепить. Короче: ждём на выходные. Не придёшь - сам прилечу, но уже разобиженный. Лады?
-Лады, - в тон ему отве т ил Женя. На том и простились.
Женя спустился с горы по едва различимой тропе, вышел к трём обособленным домам. Раньше здесь жили три семьи корейцев, от села их отделял арык, вдоль которого росли корявые старые абрикосовые деревья. Женя с томной сладостью вспомнил, как шумной ватагой с приятелями прибегали сюда лакомиться падалицей, как охотились на воробьёв. Дряхлый кореец с мас сивной клюкой всё время гонял мальчишек, забавно трясся козлиной жёлто-белой бородкой.
От арыка метров сто тянулся каменистый пустырь, переходящий в широкую пыльную улицу. Начинал улицу детский сад - длинное узкое здание, похожее на паровоз с торчащей и вечно дымящей трубой кочегарки. В ней когда-то работала мама кочегаром. Жили в четвёртом доме по правую руку. Женя специально пошёл по этой улице, что бы взглянуть на дом.