Более сложным представляется случай, когда наши «неизбежные привязанности» вступают в противоречие с интересами других. Например, когда необоснованный страх того, что наших детей постигнет безработица, заставляет нас игнорировать или отрицать права иммигрантов. В этом случае, с точки зрения пирроника, сдерживать нас могло бы чувство доброжелательности и сострадания, которое мы испытываем по отношению к этим людям (в дополнение к тому, что они выполняют работу, которую ни мы, ни наши дети больше не желаем выполнять). В противном же случае, если наше восприятие «нарушено», как сказал бы Секст, наши действия могут обернуться против нас самих, например в форме увеличения преступности или даже террористической деятельности лиц, не интегрированных в общество. И действительно, неоднократно отмечалось, что, поддаваясь эгоизму, то есть позволяя «неизбежным привязанностям», необходимым для выживания, взять верх над любыми другими чувствами и рассуждениями, мы нередко вынуждены платить слишком высокую цену.
Случается и так, что законы и традиции одного сообщества вступают в противоречие с законами и традициями другого. В качестве примера на ум сразу приходит религиозный вопрос. По этому поводу в первой книге «Положений» Секст пишет, что пирроник в соответствии со своими законами и традициями практикует культ своего города. В начале третьей книги он также заявляет, что в соответствии с велениями «обычной жизни» пирроник признает существование богов, которых чтит и уважает «недогматическим» способом, то есть воздерживаясь от суждений о размышлениях философов относительно существования божеств и их природы – телесной или бесплотной, антропоморфной или астральной, проявляющей интерес к делам человеческим или безразличной к ним. То же самое Секст утверждает и в отношении одного или нескольких действующих в мире причинных принципов – трансцендентных или имманентных: они относятся к «смутной» природе вещей, которую пирроник не комментирует. Такая позиция в некоторой степени отражает убеждения самого Пиррона, избранного первосвященником Элиды, и проблематична только на первый взгляд. На самом деле то, что выглядит как неискренность, вполне можно объяснить тем, что, помимо любой теологии, пирроник признает не только общую потребность людей верить в божество или провидение, чтобы дать объяснение и придать смысл миру и жизни, но и необходимость цементировать сообщество. Это дополнительно укрепляет его сострадание и доброжелательность к окружающим, побуждающие его не сеять беспокойство среди сограждан, воздерживаясь от культовых обрядов. Впрочем, если не отрицать существование божества или провидения – а пирроники этого не отрицают, они просто воздерживаются от суждений, – то вовсе не повредит ни нашему достоинству, ни последовательности поведения, не станет проявлением лицемерия или оппортунизма, если мы будем вести себя так, чтобы никого не обидеть и не создавать разногласий, а, наоборот, по возможности действуя с обратной целью. Это верно еще и потому, что в воображаемом пирроновском мире недопустимо использовать религию для оправдания войны, поскольку признание традиционных духовных ценностей своего общества и проведение религиозных обрядов без упорствования в некоторых теологических догмах.