Сразу после разбора тропов Энесидема Секст приписывает так называемым младшим скептикам (среди которых, вероятно, был некий Агриппа, упоминания о котором отсутствуют в других источниках) разработку пяти «дополнительных» тропов, сосредоточенных не столько на изменчивости и несогласованности чувственного восприятия, убеждений и мнений, которые предстают одинаково убедительными, сколько на рассуждениях, с помощью которых люди пытаются обосновать то или иное положение о природе вещей.
Всякое рассуждение, согласно Агриппе–Сексту, может сопровождаться противоположным рассуждением (троп разноречивости), так что выбор между ними сделать невозможно, поскольку любое рассуждение, используемое для этой цели, будет требовать одних доказательств, основанных на других доказательствах, а те, в свою очередь, будут требовать новых доказательств, и так до бесконечности (троп удаления в бесконечность); кроме того, оно может основываться на субъективных доказательствах (троп относительности), на доказательствах, подлежащих проверке (троп предположения), либо на подкреплении самого доказательства (троп взаимодоказуемости, обычно возникающей при выведении частных случаев из общих посылок, которые содержат вывод: например, когда человек пытается доказать, что истина существует, и считает само собой разумеющимся, что сами такие доказательства возможны). В результате любые рассуждения об истинной природе вещей оказываются либо слабыми, либо необоснованными. Решением могло бы стать рассуждение, основанное на доказательствах, которые одинаково очевидны для всех и соответствуют природе вещей, но, согласно тропам Энесидема, это не представляется возможным.
Подводя итог рассуждений, Секст сводит две приведенных группы способов воздержания от суждения к двум другим, более «элементарным» тропам, основанным на том, что любая вещь подлежит постижению либо непосредственно сама по себе, либо на основе другой вещи. Однако, заключает он, противоположность вариантов восприятия (чувственного или интеллектуального) доказывает, что мы постигаем природу любой вещи лишь относительно других вещей и что, если природа любой вещи подлежит постижению на основе другой вещи, то и природу этой другой вещи придется постигать на основе еще одной вещи, и так до бесконечности, если мы не желаем оставаться на чисто гипотетическом уровне или строить предположения о том, что мы хотим доказать. Современная наука, без сомнения, располагает более прочными основаниями того или иного доказательства, поскольку благодаря ей для многих людей стало видимым или измеримым множество объектов, которые не были видимы или измеримы во времена Секста, таких как, например, атомы. Но, как вам прекрасно известно, даже атомы не представляют собой окончательный элемент строения материи, и в этом свете многие наши предположения продолжают обладать «смутной» природой. Таким образом, ученый, как и скептик, никогда не перестает подвергать сомнению природу вещей, поскольку любое наблюдение всегда может быть уточнено или пересмотрено. И мы можем доверять науке именно потому, что этот процесс осуществляется сообществом самых разных наблюдателей, готовых обмениваться между собой мнениями и рассуждениями.
Риск впасть в заблуждение, ведущее к предвзятому мировосприятию, особенно велик на уровне ценностей, а выражать свое мнение способами, которые не являлись бы исключительно личными и субъективными, крайне трудно. Здесь наука может помочь нам лишь до определенной степени: примером могут служить дискуссии на особо серьезные темы, например по вопросам начала и окончания жизни, которые связаны с предположениями и чувствами, по большей части несовместимыми друг с другом. Кто-то считает, что эмбрион или неизлечимо больной пациент в вегетативном состоянии – это в любом случае живой человек и его жизнь необходимо сохранить любой ценой. Как мы убедимся в следующей лекции, в подобных случаях воздержание от суждений (в частности, признание невозможности окончательно установить, хороша или плоха вещь сама по себе и правильно ли вообще иметь возможность прервать беременность или отключить аппарат, поддерживающий жизнь), как это ни странно, может успокоить нас и позволить спокойно участвовать в дискуссии, где все мнения будут рассматриваться на общих основаниях.
III
Растерянность и тревога
…говорят, что он [Апеллес], рисуя лошадь и пожелав изобразить на картине пену лошади, потерпел такую неудачу, что отказался от этого и бросил в картину губку, которой обыкновенно снимал с кисти краски; и губка, коснувшись лошади, воспроизвела [на картине] подобие пены. Так и скептики надеялись достичь невозмутимости путем суждения о несоответствии явления и мыслимого; не будучи в состоянии этого сделать, они воздержались. За воздержанием же случайно последовала невозмутимость, как тень за телом[8].