Долгое время персонажи Бернаноса[37] буквально завораживали меня, и я мечтала, что когда-нибудь наступит день, когда и я смогу достичь подобной степени самоотверженности и бескорыстия, несмотря на то, что всегда прекрасно отдавала себе отчет в том, что большинство этих персонажей скорее подпадают под влияние зла, чем творят добро, и что святым весьма нечасто удается творить настоящие чудеса. Короче говоря, тем, кто приходит ко мне в надежде выведать некую, одной мне известную тайну секса, я могу ответить словами Шанталь[38] из «Радости»: «Я тут надуваюсь, и вроде всем кажется, что я крепко стою на ногах, но я уж и гроша ломаного не стою… И боже упаси, я в жизни не произнес ни слова неправды… Вся беда только в том, что я навожу тень на плетень, сам того не желая… (…) Вам просто кажется, что мне об этом известно побольше вашего… Так ведь нет-с…»
Я бесконечно благодарна Шанталь Тома за написанную ею сразу после появления на прилавках «Сексуальной жизни Катрин М.» фразу: «В этой книге притягивает не возможность пересечь запретные границы, но отсутствие самих границ». И я не слишком удивилась, когда в адрес моей книги зазвучала нелицеприятная злая критика из уст тех, о ком с большой долей уверенности можно сказать, что их собственная сексуальная жизнь существенно шире общепринятых пределов. Весьма вероятно, что их утехи и радости надежно запрятаны за преградами, преодоление которых и приносит долгожданное удовольствие, вследствие чего сохранение и укрепление любого вида табу, особенно в вербальной сфере, для них жизненно необходимо для того, чтобы продолжать наслаждаться — тайком. Секс для меня никогда не был субстанцией мистической или священной, и я не испытывала необходимости запереть его на ключ на веки вечные в некоем храме, как это делают (необходимо это признать) те, кто упрекает меня в десакрализации и развенчании чуда.
Один из весьма обнадеживающих результатов успеха книги заключается в том, что предложенная мной читателям безграничность счастливым образом оказалась востребованной их личной свободой от предрассудков, позволяющей им без страха заходить в книжный магазин и покупать «Сексуальную жизнь Катрин М.», а потом еще и обсуждать ее с друзьями. Рискуя еще больше расстроить тех, кто считает, что я украла у них маркиза де Сада, считаю своим долгом заметить, что мне приходилось неоднократно беседовать с матерями, обсуждавшими книгу с дочерьми, и с дочерьми, диспутировавшими на тему «Сексуальной жизни Катрин М.» со своими мамами. Листая книгу, читатель найдет страницу, где я предаюсь фантастическим мечтаниям об обществе открытости и свободы и воображаю, к примеру, поезд, в котором незнакомые друг с другом соседи по купе, коротая время путешествия, без смущения обмениваются порнографическими журналами. В другом месте мои мечтания приводят меня на воображаемый вокзал, где можно совокупляться у всех на виду и при этом прибывающие и встречающие не стесняются, не возмущаются и не кричат «караул!». С того момента, как книга была отпущена на волю волн публичной жизни, вокруг нее завертелись многочисленные водовороты жаркой критики. И невероятно было бы не заметить в этом сумбурном движении первые вехи пути, который — в пределах возможного, разумеется, — способен в один прекрасный день привести к новому качеству человеческих отношений (абсолютно фантасмагорические примеры которых можно отыскать на страницах этой книги), пути терпимости, понимания и открытого признания сексуального желания. И как не радоваться появлению таких вех?
