Чаще всего это бывает в неполных семьях, когда мать растит сына одна. Она ненавидит бывшего мужа и мужчин вообще, не может устроить свою жизнь, её сексуальность подавлена, отношение к сексу резко отрицательное, и все это неминуемо сказывается на ребенке.
Бывает такое неправильное воспитание и в семьях, где деспотичная, властная мать является лидером и полностью отстраняет мужа от воспитания сына. А если сын пошел характером в отца, то такая мать-тиран полностью подавляет своим деспотизмом и мужа, и сына. Чаще всего такие женщины неудовлетворены в сексуальном отношении, поэтому все, что связано с сексом, вызывает у них непреодолимое отвращение. И такое же отношение мать навязывает сыну, подавляя любые проявления нормальной сексуальности ребенка.
Никита Н. 26 лет. Образование среднее. Женат. Детей нет.
Мать растила сына одна, родители давно в разводе, сведений об отце нет. После крушения своего брака мать Никиты замуж больше не выходила, мужчин в её жизни не было. Относится к сексу как к «последнему паскудству» и «разврату». Секс, в её понимании, нужен только для деторождения и возможен только после регистрации брака, и чем реже, тем лучше.
В таком же духе воспитывала и сына. Однажды, когда 3-летний Никита, сидя на горшке, разглядывал свои половые органы и трогал их (что совершенно естественно в этом возрасте), мать, увидев это, налетела на сына, как разгневанная фурия, била его по рукам полотенцем, приговаривая: «Вот тебе, мерзкий мальчишка, чтобы не смел больше заниматься рукоблудием!» Запугала мальчика до такой степени, что с тех пор он стал заикаться и просыпаться по ночам от детских страхов.
Никита рос робким, пугливым, стеснительным ребенком, боялся чрезмерно активных и агрессивных сверстников, боялся гнева матери. Старался слушаться мать, чтобы избежать очередного наказания, но она все равно находила повод, чтобы накричать на сына.
С детства учителя замечали, что ребенок выглядит постоянно подавленным, грустным. Если его расспрашивали, что случилось, чем он так огорчен, не обидел ли его кто из товарищей, он опускал голову и молчал или тихо отвечал: «Нет, все в порядке, ничего не случилось, просто настроение плохое». Почему у него всегда плохое настроение — учителя терялись в догадках.
Но мать, видя грустного сына, вместо того, чтобы проявить ласку и участие, ещё больше раздражалась и кричала на него: «Ну что ты опять нос повесил! Вечно ты всем недоволен, тебе не угодишь!» От её криков и вечных упреков Никита весь сжимался, втягивал голову в плечи, молчал или плакал.
Он старался пореже попадаться матери на глаза. Только когда она была на работе, а он возвращался из школы, Никита мог чувствовать себя относительно спокойно. Но как только приходила мать, он забивался в свой угол и старался не выходить из комнаты, пока мать гремела посудой на кухне, готовя ужин. Жили они в однокомнатной квартире, и избежать общения с матерью у Никиты не было возможности.
С тех пор, как она его первый раз наказала, мать придирчиво следила, чтобы Никита не притрагивался к своим половым органам «без необходимости». Даже когда он шел в туалет или ванную, она заставляла его оставлять дверь широко раскрытой, чтобы видеть, «чем он там занимается». Она требовала, чтобы он не закрывал дверь, даже когда он уже стал подростком. И бедный мальчик, сгорая от унижения, сидел на унитазе при широко распахнутой двери или принимал душ под бдительным оком матери. Она даже не позволяла ему задергивать занавеску в ванной. Поэтому он старался помыться и сходить в туалет ещё до прихода матери.
В подростковом возрасте мать придирчиво разглядывала его нижнее белье и даже нюхала его в поисках следов спермы, осматривала постельное белье. За «рукоблудие» она однажды пообещала ему «отрубить руки».
Никита панически боялся матери, так как она была скорой на расправу и могла дать ему увесистый подзатыльник даже в присутствии других людей.
Он рассказывал мне, что в своих детских мечтах он представлял себе, что когда-нибудь вырастет и избавится от деспотизма матери. «Я её ненавижу, ненавижу, пусть она умрет!» — шептал он ночью после очередной взбучки.
Но Никиту угнетали не столько физические наказания, сколько словесные оскорбления матери. Ругая его, она не стеснялась в выражениях, и у без того неуверенного в себе, робкого подростка с детства развился комплекс неполноценности.