Он одобрил, но натянул свою бейсбольную шапочку пониже и поднял воротник свитера, как будто одежда могла защитить его от моих слов. Он поджал ноги и ступни на стуле, спрятав от меня все свое тело за исключением длинных тощих ног в голубых джинсах и нескольких сантиметров лица, глаз и макушки в бейсбольной шапочке команды «Гигантов».
Нужно было с чего-то начать, и я стала комментировать то, что увидела. Прежде всего, Даниэль пришел ко мне на первый сеанс один, без родителей. С тех пор, как я начала работать с подростками, такое случалось достаточно часто, но для первого визита было большой редкостью. Я также знала, что, поскольку он был слишком молод, чтобы водить машину, ему пришлось добраться до моего дома, вскарабкавшись на крутой холм. Тем не менее, войдя в приемную точно в назначенное время, он не выглядел запыхавшимся. Когда я похвалила это, Даниэль наконец заговорил. На самом деле он провел снаружи больше часа в ожидании приема. Когда я спросила, почему он пришел заранее, парень ответил, что «хотел быть подготовленным» и «увидеть, как это делается» в моем кабинете.
Тогда я спросила, что он обнаружил, и Даниэль рассказал, что в течение часа дважды видел доставку срочной почты в этом квартале и что три кошки — рыжая, серая сиамская и похожая на енота — разглядывали тропинку к запасному выходу из моего дома.
Нагретые солнцем камни в моем заднем дворе служили убежищем для группы кошек, которых я иногда называю «лечебными». Я видела, что многие подростки играют с ними, но никто не следил за их приходом и уходом, как это делал Даниэль. Я похвалила его за тщательные наблюдения. Он снова сказал, что любит смотреть, как все работает, а также то, что я, возможно, «не похожа на другого доктора».
— Какого другого?
— Как вы думаете, какой доктор послал меня сюда? Тот, который думает, что я делаю странные штуки с пылесосом.
Очевидно, Даниэль разделял мое восприятие Джима Грина как определенно нелюбопытного по отношению к теме мастурбации.
— А что было с пылесосом?
— Ничего странного, по крайней мере, вы не сочли бы это странным. Психиатр. Я не могу поверить, что я сижу здесь с психиатром.
— Итак, позволь мне догадаться: ведь это не твоя идея прийти сюда, а?
Задав этот вопрос, я увидела, что Даниэль прячет улыбку под натянутый воротник серого свитера. Внезапно он отдернул его и показал ряд совершенно ровных зубов. Наклонившись вперед, он сказал мне:
— Что я хотел бы знать, так это, что вы выведываете из этого.
— Из чего?
— Из выслушивания странных историй у детей.
— Разве эти истории странные?
Моя реакция удивила Даниэля. Я не была уверена, ожидал ли он, что я соглашусь с ним. В конце концов странный психиатр, вероятно, согласился бы, что у детей бывают странные истории. Хотя я еще блуждала в потемках относительно того, что он делал или не делал с пылесосом, но уже знала, что Даниэль должен считать свои собственные истории очень странными. И если бы я тут же согласилась, что другие наблюдаемые мной дети действительно были странными, возможно, его история не казалась бы столь плохой. В следующее мгновение я увидела: Даниэль пытается решить, что делать. Тогда мне казалось, будто он решил, что уже сказал мне слишком много, поделившись своими мыслями о «детях со странными историями», и что, по его мнению, он такой же.
В этот момент он ужасно скорчил лицо, чтобы не заплакать в моем присутствии, произнес тихо, но отчетливо: «Извращенец», и выбежал из комнаты.
Даниэль не ушел далеко. Я нашла его плачущего у одного из больших камней во дворе. Он уставился на большую сиамскую кошку, которая тоже смотрела на него. Когда я подошла и села рядом, он не убежал. Я мягко начала говорить с ним, рассказывая о своих наблюдениях за кошками, проводящими дни на моем заднем дворе. Я знала, что Даниэль очень огорчен, и догадывалась, что в этот день он больше ничего не способен рассказать. Наконец, прервав молчание, он спросил, знаю ли я, как зовут сиамскую кошку. Когда я ответила отрицательно, он сказал, что считает это «очень глупым». Ведь кошка ходит сюда годами, не так ли? Затем он заявил, что постарается выяснить это.
— Я думаю, что ты сможешь, — сказала я. — Тот, кто может выяснить так много, ожидая около моего дома, вероятно, может узнать имя серой сиамской кошки.
Хотя Даниэль успокоился к моменту ухода, у меня еще были серьезные сомнения, придет ли он второй раз. Это можно было предположить на том основании, что его ко мне прислали, чтобы выяснить то, о чем трудно разговаривать каждому. Я понимала, что его первый визит ко мне состоялся в результате давления со стороны доктора Грина или его родителей. И еще меня поразил тот факт, что он сам сумел найти мой дом, расположенный на крутых холмах позади университетского медицинского центра. Это было нелегкой задачей и определенно риском другого сорта, нежели потенциально опасная мастурбация. Он пришел заранее и не убежал от моего дома или от меня, хотя легко мог сделать это. Возможно, важнее всего было то, что у Даниэля был искренний интерес к тому, как тут все происходит: ежедневная деятельность в моем кабинете, жизнь кошек на моем заднем дворе, что я «выведываю», слушая истории о жизни и секретах подростков. Обнадеживал также его интерес к работе своего собственного ума. Может быть, большие познания в этой части помогут нам выяснить все, что бы там ни случилось с пылесосом.