Сначала все шло очень хорошо. Даниэль быстро вписался в небольшую группу пятиклассников в общеобразовательной школе. Затем он перешел в среднюю школу, где было более шестисот ребят. Мэдлин знала, что ему там не нравится. Большинство его друзей из прежнего класса перешли в другие школы, и он остался один. У него появилось много свободного времени. Мэдлин призналась: ей известно, что Даниэль часто занимается мастурбацией. Каждую неделю она находила свидетельства этого в бельевой корзине в виде корочек на носках, футболках, белье и гимнастических трусах. Она делала вид, что не замечает этого. «В конце концов, мастурбация — нормальное явление для мальчиков подросткового возраста, не так ли? — спросила она с чуть большим беспокойством. — И он «делал это» скрытно». Затем она нашла список, озаглавленный «Десять способов хорошо провести время». Там было перечислено только шесть способов, но все они были разными жаргонными названиями мастурбации. Мэдлин осторожно положила список туда же, где нашла его, чтобы Даниэль не мог узнать, что она его видела, но с тех пор она не перестает думать об этом списке. Она всегда полагала, что мастурбация была нормой, но теперь беспокоится за своего сына, который, по-видимому, не может ни с кем подружиться.
Я спросила, не пыталась ли она поговорить с Даниэлем о своих опасениях. После долгого молчания раздались хлюпающие звуки. Мэдлин плакала.
— Я хотела спросить его об этом. Даже пыталась. Наверное, я думала, что мамы не могут разговаривать со своими сыновьями о таких вещах. Теперь, в свете того, что случилось, это выглядит очень глупо.
Я подметила, что она использует одно из любимых словечек своего сына — «глупо» — и подумала о том, что я узнала о Даниэле до сих пор. Пока никто не хотел говорить о том, что произошло. Казалось, на самом деле никто кроме Даниэля и не знал, что случилось. Может быть, его выкрик «извращенец!» точнее передавал ощущения мальчика, чем я себе представляла в то время. И то, что его «застукали» с пылесосом, как раз и заставило почувствовать себя подобным образом. Вероятно, разговор об этом с кем-либо только ухудшил бы положение.
Встретившись с Даниэлем в следующий раз, я еще думала о том, какое ощущение неудобства вызывает тема мастурбации у всех, включая и меня. Он улыбнулся, передавая мне ксерокопию объявления со снимком мордочки серой сиамской кошки. Заголовок объявления гласил: «Психиатр желает узнать имя загадочной кошки: воля помогает решить проблему».
Даниэль улыбался еще шире, наблюдая за моим лицом, когда я читала объявление.
— Хорошо сделано. Каким же образом это может помочь решить проблему, Даниэль?
Он пожал плечами.
— Просто. Кошки успокаивают детей, облегчают им приход сюда, к вам, и помогают говорить обо всем. Это разрешает ваши проблемы.
— Так позволь мне понять. Раз кошка так помогает в моей жизни, ты думаешь, что я должна знать ее имя.
— Да, я полагаю.
— Я согласна с тобой, Даниэль. Я думаю, что мне важно знать имя кошки и названия других важных вещей, которые могут остаться неназванными.
— Я усек это, — сказал он, — удивив меня быстротой реакции. — Это замечание психиатра. Как называется дрочение со шлангом пылесоса?
— Это один способ описания, если такое произошло, — сказала я.
После долгой паузы он наконец заговорил:
— Что-то в этом роде. Я не вполне уверен, что произошло. Я собирался попробовать... ну, я попробовал это. Но я испугался на полпути.
— Чего испугался?
— Не знаю, я испугался, что «потеряю его» в пылесосе, испугался за мою маму, что она подумает. Я хочу сказать, если бы вы видели ее лицо, когда она услышала пылесос и открыла дверь. Боже, я никогда этого не забуду.
— Ты еще не разговаривал с ней об этом?
— Для разговоров она отправила меня сюда.
— И это тебя не осчастливило.
— Нет, это ухудшило дело, по крайней мере сначала.
— Как это выглядит сейчас?
— Я полагаю хорошо. Я не думал, что смогу разговаривать об этом с кем-нибудь.
На мгновение он замолк и затем задал прямой вопрос:
— Ой, а вы не собираетесь рассказать им? Мне надо знать.