Когда она отправилась в Батон Руж, я была и обеспокоена, и удивлена своими мыслями и чувствами о Ларе. Хотя девушка мало рассказывала о своей матери, можно было предположить, что она хорошо знает ее. И что еще важнее, она научилась познавать себя. Она верила, что готова рассказать. Я должна была поддержать ее. Но почему же я так беспокоилась о ней? Да, она была ВИЧ-инфицирована, но я хорошо знаю, что многие дети с ВИЧ живут и не умирают, по крайней мере здесь, в Соединенных Штатах, где есть и лекарства, и питание, и знания. Я понимала, что мое беспокойство отчасти связано с ВИЧ, но осознавала, что есть что-то еще. И еще я хотела знать, вернется ли Лара.
На первый сеанс после поездки домой Лара пришла в просторной серой блузке с длинными рукавами и в мешковатых джинсах. Как только она стала рассказывать, у нее начался кашель и никак не прекращался. Я встала, чтобы дать ей воды, потом села, потихоньку беспокоясь, пока она боролась с кашлем. В прежние годы, когда не было лекарств, мне приходилось сидеть с молодыми людьми, у которых кашель не прекращался. Потом они умирали от СПИДа. Слушая Лару, я не могла забыть их медленного сухого кашля. Я старалась выбросить это из головы.
— Лара, что случилось?
— Я не знаю, могу ли рассказать об этом, доктор Понтон.
Она в первый раз назвала меня доктором. Это напомнило мне о том, что в данный момент я нужна ей как врач. Мне нужно было обратить более пристальное внимание на уже налаженные связи.
Для любого практикующего психотерапевта ключевым моментом является четкая идентификация с пациентом. Она часто помогает мне понять реакции пациента или позволяет легче почувствовать его боль. Но эти узы могут представлять проблему. Я была обеспокоена, что все эти связи с Ларой, которые так радовали меня, могут помешать мне помочь ей. Была ли я обеспокоена тем, что она может умереть, как Грег или Брендон, с которыми я работала и которые уже умерли? Было ли наше с ней католическое образование так сходно? Не пропустила ли я чего-то важного из того, что она говорила, ослепленная собственными мыслями и чувствами? Я надеялась, что не пропустила, но почти потерялась в догадках. К действительности меня вернула Лара, дернув за свитер.
— Меня тошнит!
Я схватила ее за руку и отвела в ванную. Несколько минут мы сидели на кафельном полу. Лару не вырвало, но она продолжала тихо кашлять, на ее лице выступил пот. Я взяла одеяло для нее, мы перешли в кабинет и уселись на ковре возле обогревателя. Лара постепенно приходила в себя, ее лицо еще было серовато-бледным, но потеть оно перестало.
— Твоя поездка очень была трудной? — спросила я.
— Совершенно невозможной. Она начала кричать, как только мы сказали ей. — Я не стала спрашивать, кто такая «она». — Она не разговаривала со мной два дня... Я чувствовала себя так, как будто убила себя. Потом она согласилась повидаться со мной перед самым отъездом. Она держала себя в руках, доктор Понтон. Она сказала: «Лара, я сожалею, что так случилось. Твоя семья постарается помочь тебе». Не наша, а моя семья. Больше она не захотела говорить об этом — ни тогда, ни потом. — Лара перестала кашлять и плотно завернулась в одеяло. Я увидела, что она еще дрожит. — Доктор Понтон, мне надо было уйти, о, мне надо было уйти, но я не уходила. Я начала упрашивать ее поговорить со мной: «Мама, пожалуйста!» А она только сказала: «Бог позаботится о тебе. Я не собираюсь разговаривать об этом». Я закричала: «Бог никогда не разговаривал со мной. Мне нужна ты, мама, пожалуйста». Но она посмотрела мимо и стала молиться на латыни. Я почувствовала, будто схожу с ума. Клэр отвела меня в свою квартиру. Я оставалась у нее до самого отлета. Клэр была удивительной.
— А твоя мама? — медленно спросила я.
— Я чувствовала себя так же, как тогда. После анализа, когда сидела, запершись в своей комнате, и собиралась убить себя. Я повторяла Клэр, что хочу покончить с собой. У нее большая сила воли. «Не здесь, Лара. Ты ведь знаешь, что я не переношу вида крови». Это прозвучало так глупо, что мы обе стали хихикать. Мы не могли удержаться и захохотали. Я так сильно люблю ее. — Затем, вспомнив мой вопрос, Лара добавила: — Моя мама отправила мне открытку с пожеланием здоровья. Вы можете поверить? Я вернулась, а меня ждет открытка. Я не больна! — Потом она поглядела на одеяло, в которое завернулась. — Ну, ладно, может быть, теперь я схватила грипп или еще что-нибудь.
— Несколько минут назад ты выглядела очень больной, но сейчас уже лучше. Как ты себя чувствуешь?