Вскоре телефон зазвонил снова. Я предполагала, что это должна быть Лара. Хотела бы я знать, звонила ли ей мать. Может быть, Анна почувствовала мое невысказанное послание: «Поделитесь этим со своей дочерью». Это была плачущая Лара. Но Анна не звонила ей.
— Я напугана, доктор Понтон.
— Как ты думаешь, отчего это происходит?
— Я в самом деле плохо чувствую себя.
— Так плохо, что чувствуешь, будто можешь навредить себе? — спросила я, хотя на самом деле не хотела. Не важно, как я формулировала вопрос, он всегда кажется мне бестактным.
Она ответила с сарказмом:
— Все верно, вы делаете свою работу, доктор Понтон, но в эту ночь я не собираюсь покончить жизнь самоубийством, если вы хотели спросить об этом.
— Лара, такие вопросы относятся к моей работе, и я очень сожалею, если огорчила тебя. Я рада, что ты кажешься более энергичной и даже сердишься на меня. Что случилось?
— Я боюсь заснуть.
— Какие мысли?
— Меня беспокоит, что я умру... — ее голос затих.
— Ты беспокоишься, что вирус убьет тебя.
— Наверное. Это глупая мысль.
— Нет, не глупая, Лара.
— Иногда я выпиваю на ночь, много. Наверное, чтобы заснуть.
— Это помогает?
— Да, со сном, может быть, помогает, но я встаю еще более подавленная. Доктор Понтон, почему это случилось со мной?
— Лара, я не знаю. Нам не известны ответы на многие вопросы.
Кажется, что-то в моих словах успокоило ее, в голосе снова появилась поддразнивающая нотка.
— По крайней мере вы не говорите эту ерунду о презервативах.
— Лара, ты знаешь эту ерунду.
— Да, я звонила в эту группу.
— Какую группу?
— В вашем кабинете висит список телефонов групп для ВИЧ-положительных подростков. Вы говорили мне о ней.
— Я рада, что ты позвонила.
— Спасибо, что вы поговорили со мной. Мне стало лучше.
Когда она сказала это, я вспомнила о другом телефонном звонке. Мне надо было сообщить Ларе о звонке Анны.
— Лара, твоя мать звонила сегодня вечером.
— Она позвонила?
— Да. Я не могла разговаривать с ней без твоего позволения, но хочу, чтобы ты знала об этом звонке.
Она молчала.
— С тобой все в порядке?
— Не знаю. А почему она звонила?
— Лара, я не уверена, почему она звонила. Она сказала, что беспокоится о тебе и сожалеет о своем поведении, когда ты сообщила ей о ВИЧ-инфекции. Она сказала, что действовала так потому, что ей было очень страшно.
Последовало долгое молчание, потом Лара сказала:
— Боже, я рада, что она испугалась. Нас двое теперь.
Я не добавила «нас трое», но подумала об этом уже после того, как повесила трубку.
Зачем же ты, Ромео?
Проходила неделя за неделей, наши встречи с Ларой продолжались. Ситуация улучшалась. Она часами разговаривала с матерью по телефону и рассказывала ей о том, как расстроилась и испугалась, когда мать выставила ее, услышав печальную новость. Мать извинялась, слушала, плакала и снова извинялась. Анна сумела рассказать Ларе, что была охвачена страхом, когда Лара сказала ей. Да, она ругала Лару, но ругала и себя. Они обещали поддерживать друг друга и говорили о том, что может означать ВИЧ-инфекция для будущего Лары. Они не говорили о том, как заразилась Лара. Она не говорила об этом также и со мной.
— Я хочу ей рассказать, доктор Понтон, но мне трудно говорить об этом здесь.
— Почему ты так думаешь, Лара?
В тот день за моим окном туман клубился над волнами. Солнце, сиявшее во время наших первых сеансов, исчезло несколько месяцев назад. Лара глядела в окно. Я спросила, не хочет ли она, чтобы я включила обогреватель.
— Вы думаете, мне от этого будет лучше, доктор Понтон? Ничто не может сделать мне лучше.
— Лара, ничто из того, что мне известно, не может сделать тебя ВИЧ-отрицательной. Но есть вещи, которые ты можешь сделать и делаешь. Ты заботишься о своем здоровье. Ты уговорила своих соседок ограничиться только натуральной пищей... — Я помолчала. — Иногда помогают и разговоры об этом. Ты почти ничего не сказала о том, как, по твоему мнению, произошло заражение. Что ты думаешь об этом?
— Мне нравится разговаривать с вами, но не об этом. Большую часть времени я прихожу сюда и думаю: «Я собираюсь сказать ей, что я нимфоманка, что я так глупа, что решила прекратить все, воздерживаться всю жизнь...» — Лара резко остановилась, удивившись самой себе.
— Продолжай.
— Не могу. Что-то останавливает меня. Я так ужасно чувствую себя.
— Ты беспокоишься о том, что я могу подумать?