Священные гимны разлетаются меж людей, говорит Пиндар, «…спеша к тому, чьи кудри и лоб / Безупречный этолиец, судящий над эллинами / Во исполнение древних Геракловых заветов / Осенил бледной красою оливы»[40].
Затем награжденный шествовал в окружении друзей для принесения жертвы: в это же время раздавалась песнь, славящая победителя, которую мог сочинить знакомый поэт для такого торжественного случая, или звучала старинная Архилохова песнь, прославлявшая победителя Геракла и его товарища Иолая, который запевал: «Увенчанный победами, великий Геракл, слава, Иолай, слава двум борцам, тра-ля-ля, слава победителю». За этим следовало застолье, которое элийцы устраивали в честь победителей в праздничном зале Пританея, в самом сердце святилища. Весь праздник сопровождался веселыми выкриками изнутри и снаружи здания. Как говорит Пиндар, «алтари отца его уже освящены, / И луна, зеница сумерек, луна в золотой колеснице / Полным блеском сияет ему с небес».
Теперь приведем отрывок из книги с зарисовкой о раздаче венков победителям (Штоль Х.В. Картины жизни Древней Греции, 1875):
«Победитель Олимпийских игр у греков почитался не менее полководца, получившего триумф у римлян. Человек, сумевший добиться победы в Олимпийских играх, по словам Пиндара, достигал Геракловых столпов; он получал величайшее благо на земле, и мудрый поэт предостерегает его, чтобы он не дерзнул подняться выше и не стремился стать наравне с богами. Спартанец Хилон, один из Семи Мудрецов, умер от радости при известии о победе своего сына на Олимпиаде. Диагор Родосский, который принадлежал к семье потомков Геракла и прославился в кулачном бою, дважды стал победителем в Олимпии и несколько раз – вышел победителем в национальных играх. Когда два его сына стали победителями Олимпийских игр, какой-то спартанец крикнул ему: «Удача ради тебя останется на земле и не вернется на небо!» Он умер, когда два его сына обняли его и возложили свои венки на его голову. Друзья и родственники победителя имели право поставить ему памятник в Алтиде (святилище Зевса), а трижды победителям могли поставить статую в полный рост и с натуры.
Победителя обычно представляли как участника соревнования в том виде спорта, в котором он отличился после того, как завоевал победу. В Алтиде должно было храниться огромное количество таких бюстов, если Павсаний, перечисляя только особо отличившихся, насчитал их более двухсот. Состоятельные победители в ристалищах устанавливали скульптурные композиции с конями, колесницами и т. п. в бронзе.
Великие почести ожидали победителей в родном городе, куда уже долетела слава о нем. Восседая на колеснице, запряженной четверкой белых коней, в сопровождении друзей и родственников на конях и колесницах, он въезжал в город под рукоплескания собравшегося народа. Городские ворота стояли открытыми настежь, чтобы пропустить его квадригу, иногда разбиралась часть городской стены; город, который имел такого гражданина, утверждал Плутарх, не нуждался в стенах. Праздничная процессия двигалась к храму главного городского божества, и победитель слагал с себя венок, принося его в дар покровителю города. После этого начиналось пиршество в честь победителя. Хоровое пение сопровождало процессию и застолье. Большой честью считалось, если знаменитый поэт, вроде Пиндара, сочинит триумфальную песнь для победителя на подобном празднестве, поскольку тогда его слава надолго останется в памяти. Такое празднество вместе с песней повторится в удачный год на следующих играх. Победителя ожидали и другие награды: почетные статуи воздвигались ему в палестре и гимнасии или при входе в храм. В Афинах по закону Солона олимпийский победитель получал награду в 500 драхм вместе с правом сидеть на почетном месте на общественных представлениях; у него также была привилегия пользоваться услугами Пританея. В Спарте помимо схожих привилегий победитель получал почетное право сражаться в битве рядом с царем».
Многие полисы посылали на игры специальных представителей, которые зачастую обставляли свое присутствие с большой помпой, чтобы почтить праздник и показать блеск и роскошь своего полиса. Там же устраивали большую ярмарку, куда съезжались гости со всех концов света, а молодежь стекалась толпами, ища новых знакомств. Здесь были слышны все греческие диалекты; встречались друзья, не видевшиеся много лет; здесь приветствовали самых знаменитых людей, завязывали новые деловые и личные знакомства. Во второй половине V века до н. э. лекции риторов, софистов, историков и поэтов также стали доходить в Олимпию и с течением времени из Олимпик стали приходить все более сенсационные слухи. Так, в 165 г. н. э. полусумасшедший странствующий философ Перегрин Протей, желая прославить свое имя, объявил, что он сожжет себя принародно, чтобы принять смерть на Олимпийском празднестве. Он выполнил свое обещание, хотя, возможно, и очень пожалел о своем поспешном решении.