ИСТОКИ И ОСНОВЫ ПРАКТИКИ
Без объяснения того, как возникли методы Белой тигрицы, пожалуй, невозможно понять ни цели, ни преимуществ этих практик. Обратившись к истории Белых тигриц, мы можем увидеть их путь в более ясном и правильном свете.
Первое, что нужно, чтобы понять практики и мотивацию Тигриц, — это твердо запомнить, что в Древнем Китае поиски здоровья, молодости, долголетия и бессмертия считались самыми важными отраслями знания во всей культуре. Именно китайская разновидность духовно-телесной алхимии дала начало современной медицинской науке. Ни одна другая культура не достигла таких высот и не приложила столько усилий к исследованиям человеческого организма, как китайская. В Древнем Китае ясно понимали, что секс — не только причина болезней, старения и смерти, если им злоупотреблять, но и величайшая позитивная сила, способная дать здоровье, долголетие и бессмертие — если заниматься им правильно.
Даосизм зародился как матриархальная философия — такой же на самом деле была и вся китайская культура в целом. В даосской философии преобладает женское начало. В главном трактате даосизма «Дао дэ Цзин» говорится, что дао доступно только через женское начало. В «Наставлениях Белой тигрицы» часто встречаются ссылки на шестую главу трактата, где говорится:
Дух Долины бессмертен,
Имя ему — Таинственная женщина.
Вратами Таинственной женщины
Называется начало Небес и Земли.
Непрестанно давая всходы, она продолжает жить.
И в делах своих она неистощима1.
Из этих слов понятно, что женщина для даосов — врата, ведущие к дао. Дух Долины в даосские руководствах по сексу уже давно приобрел значение «матка», а «врата Таинственной женщины» — «вульва». Даосизм, с одной стороны, почитал женское начало, с другой же стороны, стремился использовать его силу в собственных патриархальных интересах.
Последние две строки особенно важны, потому что при соответствующей интерпритации они говорят следующее: во-первых, что постоянной стимуляцией женщина может поддерживать свою жизнь, во-вторых, ее сексуальная доблесть не знает предела. Этого в любом случае нельзя сказать о мужчинах.
' Автор дает чересчур вольный перевод шестой строфы «Дао дэ цзин». Вот более аккуратный перевод с древнекитайского Ю.Кана:
Святое Ущелье Бессмертное —
вот Изначальное Женское.
Створ Изначального Женского —
вот Неба-Земли Корень.
Я нежен и бережен, подобно хранителю.
Пользуюсь Им без усилия. — Примеч. ред
Доказательства женского превосходства мы находим в языке древнейшего Китая. Так, слово, обозначающее женщину — нюй, — изображалось в виде полностью одетой женской фигуры, полусидящей на коленях, с преувеличенно большими грудями. Когда же эта идеограмма получает дополнительное значение и начинает обозначать «мать», му, к рисунку добавляются две точки — соски, указывающие на обнаженные груди. То, что женщина сидит, опустившись на колени, говорит не столько о покорности и смирении, сколько о могуществе и царственности. Две точки, добавляющие к рисунку соски, вносят в идеограмму понятие «подательница жизни».
С другой стороны, слово, обозначающее мужчину, изображается идеограммой поля с черточкой внизу, означающей работу, — очевидно, имеется в виду работающий в поле земледелец, то есть заботящийся о пропитании.
Есть и еще два любопытных свидетельства превосходства женского начала в Древнем Китае. Во- первых, то обстоятельство, что новорожденные дети наследовали фамилию матери, а не отца. В правление династии Чжоу эта практика была полностью упразднена, возможно, под влиянием конфуцианства. Во-вторых — что алый цвет, цвет крови, выделяющейся во время менструации, ассоциировался с удачей, силой и доблестью. В большинстве культур менструальная кровь и красный цвет издавна связывались с несчастьем и гневом. Но в Древнем Китае все обстояло принципиально иначе.