Мое дыхание ускоряется вместе с темпом ласк, и я представляю снова и снова, как бы я себя чувствовала, если бы он был здесь, возвышался надо мной. Я задыхаюсь, и этот звук превращается в протяжный стон, когда я представляю, как он опускается на меня своим твердым телом.
Он входит в меня, и я вздрагиваю. Я чувствую, как он движется во мне, и подхожу к краю. Затем я взрываюсь, и это чувство похоже на полет.
Вздрагивая, я выдыхаю его имя в темноту ночи.
Следующим утром я просыпаюсь от его сообщения, и вам будет трудно стереть улыбку с моего лица.
Саймон: Они кормят орлят завтраком. Если ты проснулась, то вот тебе предупреждение: у меня может случиться передозировка мимимишности.
Я могу получить передозировку умиления потому, что это, вроде как, самое милое сообщение на свете.
Нажимаю на «ИглКам», и сквозь меня проходит поток эндорфинов, когда я представляю, что мужчина с другой стороны Центрального парка смотрит на ту же самую сцену, что разворачивается перед моими глазами.
Это притяжение взаимно.
Глава 5
Эбби
После урока испанского, который я провела этим утром в Верхнем Вест-Сайде, я встречаюсь с Харпер в кафе быстрого питания, чтобы пообедать. Она показывает мне свое помолвочное кольцо с огромным бриллиантом, и огранка «Принцесса» настолько же великолепна, как я и представляла. Несколько недель назад она обручилась, и они с Ником отправились в Италию, чтобы это отпраздновать, так что я впервые смогла его нормально рассмотреть.
— Ник — собственник, — шучу я, глядя на кольцо.
— Он именно такой. И не только потому, что тебе досталась моя квартира, когда я переехала к нему, — говорит она, подмигивая. Ее квартира — сделка века. Она принадлежит ее родителям, а цена за аренду смехотворна мала. Я безумно люблю Харпер и ее родителей за то, что сделали меня своим новым арендатором. И благодаря этому выбору жилья, переезд в Нью-Йорк стал для меня возможным.
— Я никогда бы не стала шутить об истинной любви, особенно, когда, благодаря ей, я получаю самую дешевую арендную плату на Манхэттене, — дразню я.
— И самая дешевая арендная плата в мире является самым большим признаком настоящей дружбы, — говорит Харпер, а затем вздыхает и расправляет плечи. — Но знаешь ли ты, какой второй по величине признак?
Я качаю головой.
— Неа. Но готова поспорить, ты собираешься мне это сказать.
Она откладывает свою ложку.
— Ты будешь одной из моих подружек невесты?
Я визжу.
Нет другого способа описать мою реакцию, кроме как настоящий пронзительный крик восторга. Я спрыгиваю с табурета у стойки и сжимаю ее в объятиях. Я где-то на сантиметров пятнадцать ниже, поэтому выгляжу, как коротышка рядом с ней.
— Так это «да», Эстер?
Я отпускаю ее, приглаживаю свою блузку и принимаю высокомерное выражение лица.
— Возможно. Зависит от того, каким будет платье.
Она усмехается.
— Оно ужасно. Я выбрала мятно-зеленое платье с оборками, желтым лифом и с рукавами-фонариками.
Я широко улыбаюсь.
— Значит, я буду похожа на пасху. Отлично!
Харпер пихает меня локтем и делает глоток своего чая.
— А если серьезно, то я хочу сделать черный основным цветом. Так что ты сможешь снова его надеть.
Я сжимаю ладони вместе, словно в молитве.
— Теперь вот это — самый большой признак дружбы.
— И раз уж черный цвет довольно сексуален, ты будешь выглядеть неимоверно горячо, и все одинокие мужчины падут к твоим ногам.
Я поднимаю обе руки высоко над головой.
— Господи, пусть на свадьбе Харпер польется дождь из сексуальных мужиков. — Я снова сажусь на стул. — И мой ответ: для меня неимоверная честь быть твоей подружкой невесты. А теперь расскажи мне о своих планах на свадьбу.
Поедая лапшу, она рассказывает мне о свадьбе своей мечты, и я наслаждаюсь каждой деталью. Когда мы выходим из кафе, она подхватывает меня под руку и говорит:
— Твоя очередь. Скажи мне кое-что. В своем классе испанского ты встретила каких-нибудь удивительно остроумных, ярких, добрых и красивых мужчин? Подожди. Нет. В парке. Ты нашла самого сексуального в городе мужчину-няню и собираешься родить от него самую очаровательную малышку по имени Энни?
Я смеюсь, когда мы пробираемся по переполненной улице.
— Потрясающе горячий гетеросексуальный мужчина-няня — словно красная панда. Редко встречается в дикой природе.
— Мне нравится, когда ты говоришь о зоологии. — Харпер убирает огненно-рыжую прядь со своей щеки. — Как насчет твоих занятий?