Харпер сочувствующе улыбнулась, убирая выбившуюся прядь волос с моего лица.
— Ситуация сложная, и я не могу сказать тебе, что делать. Но, по крайней мере, ты должна попытаться с ним поговорить.
Разговор с ним о том, что я его хочу, будет очень неловким. Я содрогаюсь от одной мысли об этом. И я болтушка, так что это должно ясно показать, как сильно я боюсь выражать свои чувства.
Эбби: Вчера вечером мой рот был склеен суперклеем зелеными человечками. Думаю, теперь я не смогу поговорить с мистером Сексуальность.
Харпер: Трусиха. Угадай, что еще ты не сможешь сделать этим ртом? Например, поцеловать его. Как минимум.
Эбби: Ты — зло.
Харпер: Но ты любишь меня.
Эбби: Всегда и до скончания времен, мой тортовый близнец.
Отложив в сторону телефон, я достаю iPad и начинаю готовиться к завтрашнему уроку испанского. И прежде чем разбудить Хейден, я ищу фехтовальные клубы на Манхэттене, так как сегодня она сказала мне, что хочет попробовать этот вид спорта. Когда я звоню в один из клубов, инструктор говорит мне, что пять лет — слишком юный возраст для этого, но он может провести пробный урок, чтобы узнать, сможет ли Хейден быть достаточно сосредоточенной в ее возрасте. Я записываю ее на вводное занятие через несколько дней.
Затем бужу ее, и как только она окончательно просыпается, с легкостью побеждает меня в «Шутс энд ладерс», а затем я уничтожаю ее в «Сорри». После мы спускаемся на третий этаж в поисках Мэдисон, но оказывается, что ее нет дома. Я пишу няне Мэдисон, и она говорит, что они гуляют в парке и должны вернуться вечером. Я отвечаю ей смайликом лисы, поднимающей вверх большие пальцы. (Примеч. «Chutes and Ladders» и «Sorry» — настольные игры для детей от пяти лет).
Вернувшись наверх, я готовлю рис с зелеными бобами для Хейден, и когда она заканчивает есть, звук поворачивающегося в замке ключа заставляет мое сердце парить. Когда я оглядываюсь, чтобы встретиться с взглядом Саймона, мое сердце начинает биться так беспощадно быстро, что кажется, будто оно вот-вот выпрыгнет из груди.
Я хочу запереть свое тупое сердце в клетке.
С трудом сглотнув и махнув ему рукой, выдавливаю из себя простое приветствие, в то время как Хейден устанавливает новый мировой рекорд скоростного бега, мчась к нему и прыгая в его объятия. Он дарит ей самое крепкое объятие во вселенной и, черт возьми, от вида его сильных крепких рук, обернутых вокруг маленькой девочки, которая поклоняется ему, я просто таю, превращаясь в лужицу у его ног. Бабочки порхают у меня в животе, и я хочу сказать им успокоиться, но это такое замечательное чувство, что я позволяю себе насладиться им немного дольше.
— Расскажи мне о своем дне, — говорит он счастливым и бодрым голосом, когда опускает ее вниз.
Хейден говорит ему подождать всего одну малюсенькую секунду, чтобы она могла подарить ему кое-что, а затем бежит в свою комнату, чтобы, по-видимому, принести бамбуковое дерево.
Из кухни я присоединяюсь к разговору:
— Я записала ее на урок фехтования.
Уголки его губ приподнимаются в улыбке.
— Правда?
— Она сказала, что хочет попробовать. Я подумала, что будет здорово, если я все устрою. Я узнала о клубе и все такое. — Рассказываю ему все о клубе, и о том, что инструктор сказал, что она еще слишком мала. — Но она может сосредоточиться, если захочет, поэтому я думаю, что для нее это будет здорово.
Его улыбка становится шире.
— Спасибо тебе, Эбби. Я действительно ценю это.
— Я записала ее на ранний вечер, раз уж иногда ты освобождаешься пораньше, — продолжаю я со своего места на кухне. — И я знаю, что тебе нравится ходить с ней на первые занятия, когда она пробует что-то новое. Это рядом с твоим офисом.
Его улыбка становится еще шире.
— Это просто фантастика. Да, я с удовольствием пойду с ней. Спасибо еще раз, — говорит он, когда заходит на кухню. Саймон смотрит на меня, и время на мгновение останавливается. Я хочу сказать ему, что не могу притворяться, что это очень тяжело, особенно в эту самую секунду, когда он так чертовски красив в своих черных брюках и синей рубашке с закатанными манжетами, демонстрирующими его предплечья.
Боже, его предплечья.
Я осматриваю его тело, останавливаясь на лице и небольшой щетине, которая, как я теперь знаю, ощущается фантастически, когда он меня целует. Горячая вспышка возникает в моей груди от этого воспоминания, пронзая меня насквозь. Мои коленки слабеют, и я хватаюсь за столешницу, пытаясь успокоиться.