Но затем вспоминаю ту неловкость в такси. Как он себя вел. Как мы согласились притвориться, будто этого поцелуя никогда не было.
Саймон приподнимает бровь.
— Ты в порядке?
Я моргаю и киваю, отбиваясь от каждого инстинкта, который говорит мне броситься в его объятия.
Шаги Хейден раздаются в гостиной, разрушая чарующий момент. Слава Богу.
— Смотри!
Она впихивает бамбуковое дерево в руки своего отца.
— Это на удачу. Удачи тебе, папочка. С твоей новой сделкой. Ты — суперзвезда!
Я отворачиваюсь от них. Если продолжу смотреть, как он взаимодействует с дочерью, то просто не выдержу. Я превращусь в развалину с переизбытком гормонов. Схватив тарелки со стола, чтобы положить их в раковину, я говорю:
— Хочешь позаниматься французским сейчас?
— Было бы замечательно.
Он приносит раскраску с джунглями, которую я купила для Хейден, и кладет ее на маленький столик с динозаврами, пока мы усаживаемся на стулья за кухонным островком.
Я надеваю маску репетитора, пытаясь сосредоточиться на его обучении словам и фразам, а не смотреть с тоской на его губы, которые так хочу поцеловать, на эти руки, к которым хочу прикоснуться, или эти глаза, в которых хочу потеряться.
Я провожу пальцем по экрану своего iPad, открыв языковое приложение.
— Итак, где мы остановились? — Я прокручиваю до раздела приложения, которое охватывает бизнес-термины. — Давай посмотрим. Когда мы виделись в прошлый раз, мы работали…
Я замолкаю, когда понимаю, что сказала мгновение назад.
Ну, Эбби, мы остановились на моих руках в твоих волосах, и твоих губах, впивающихся в мои, а затем вся неловкость мира свалилась на нас, и ты, пожалуйста, прости меня, и позволь мне поиметь тебя, когда мы останемся одни? Только я понятия не имею, можем ли мы остаться одни, но это фантазия, так что, эй, мы одни, и я, черт возьми, тоже без ума от тебя.
Я поворачиваюсь к Саймону, и слова начинают литься из меня:
— Я имела в виду наши занятия. На чем мы остановились на наших занятиях. Больше ничего, — быстро добавляю я, каждое уточнение накладывается на предыдущее, будто я корректирую то, что он сказал в моей полной фантазий голове.
Господи.
Слабая улыбка играет на его губах.
— Я понял, что ты имела в виду, — мягко говорит он.
Если он понял, что я имела в виду, знает ли он, что происходит внутри меня? Интересно, действительно ли я так плоха, как говорит Харпер, в том, как скрываю свои чувства, и может ли он читать мои мысли и сердце.
Очевидно, что сейчас для меня есть только один выход. Говорить на другом языке. Я повторяю на французском то, что он только что сказал: «Я понял, что ты имела в виду». Так мы выглядим просто как учитель и ученик, а не женщина и мужчина, не няня и одинокий отец.
Саймон быстро учится, и уже после часа занятий блистает новыми фразами. Затем он показывает мне электронное письмо от Габриэля о его планах по расширению бизнеса, и в том числе о том, что еще они хотят построить бистро.
Я выгибаю бровь и указываю на экран.
— Тебе не придется обсуждать с ним все это на французском, не так ли? Высококачественная мебель и кухня наряду с бизнес-планом?
Он легко смеется.
— Я просто хочу наладить общение с его деловыми партнерами, такими как Эдуардо. Хочу произвести на них впечатление. На эти выходные у меня назначен с ними ужин, и я надеюсь приблизиться к заключению сделки.
Мне в голову приходит одна идея.
— Подожди, — говорю я, возвращаясь к электронной почте. — Здесь он говорит, что хочет нанять подрядчика для кухни.
Саймон кивает.
— Да?
Я расплываюсь в улыбке.
— Я знаю кое-кого. Брат-близнец жениха Харпер — плотник. Уайат Хаммер. Он специализируется на кухнях. Хочешь, чтобы я познакомила вас? Это действительно может впечатлить этих парней. Они могут еще не знать манхэттенских подрядчиков и плотников, но если у них будет рекомендация…
Выражение лица Саймона говорит мне все, что нужно знать. Он светится.
— Было бы замечательно, Эбби. Спасибо. Особенно учитывая то, что Уайат Хаммер, в значительной степени, идеальное имя для плотника. (Примеч.: с английского фамилию Хаммер можно перевести как «молоток»).
Настала моя очередь смеяться, и мне приятно вернуться к нормальному общению с Саймоном.
— Это так. И ты быстро учишься. Я горжусь тобой, — говорю я и мысленно похлопываю себя по спине, но совершенно по другой причине. Прямо сейчас я убиваю себя, как профессиональную няню и репетитора.
Хейден подскакивает к нам и дает мне страницу с розовым жирафом, а папе — с ярко-оранжевым бегемотом.