«Любовь моя»? За этим столом сидят и другие люди.
Я чувствую его усмешку на моей коже, когда он наклоняется, его губы медленно
скользят по моей шее вверх к моему уху, в которое он шепчет:
- Нет, здесь никого нет, они просто ушли. Здесь только ты и я. Скажи мне, почему
ты не смогла ответить?
Он не должен говорить раскованно и хрипло, его дыхание опаляло мое ушко; это
несправедливо. Он не должен так близко находиться, и этот мужской запах и обольщение.
Мое сердце не должно предавать мозг, стуча так быстро и достаточно громко, чтобы
заглушить какой-либо звук хорошего рассуждения.
Я заставила себя отстраниться назад, удивленная тем, что стол на самом деле стал
пуст.
- Я просто… ну, подумала, что мы сядем на поезд на станции Паддингтон в Бат, -
отвечаю, как-то умудряясь сохранить нормальный тембр голоса.
- Ты хочешь прокатиться на поезде? - спрашивает он с оттенком веселья.
Я киваю. – Я никогда не ездила ни на одном… хотя, думаю, Метро не в счет.
- Конечно, - он берет меня за руку, переворачивает ее, чтобы мягко и нежно
поцеловать нижнюю часть запястья, прежде чем взглянуть на меня сквозь свои густые
темные ресницы. – Тогда будет поезд, лично для тебя.
Как сильно я хочу позволить своему сердцу трепетать свободно, забыть все, кроме
хорошего, как раньше, когда мы делились с ним подобным, но не могу. Потому что я
осознала сильный, горький, болезненный способ, чем выше я позволю Кингстону
поднести меня, тем больнее будет падение.
А большие падения оставляют шрамы.
Поэтому я игнорирую свое сердце и беру себя в руки, полностью овладевая
разговором.
- Ну, что ж, хорошо, что они ушли, теперь у меня есть шанс дать тебе дружеский
совет. Потому что я забочусь о тебе, как друг.
Беспокойство возникает на его лице, как и разочарование; ухудшение настроения
стало явным.
- И что же это может быть? - спрашивает он, его тон скептичен.
- Не то, чтобы это было моим делом, на самом деле, но все же нужно сказать. – Я
вздыхаю, уже чувствуя себя немного язвительной, потому что знаю, что мои намерения не
совсем чисты. – Но когда, и если, ты будешь снова с Джеки… будь осторожен.
Его глаза обращаются к моим, завладевая моим полным вниманием, и я вижу, как
уголки его губ постепенно поднимаются, образовывая самодовольную усмешку.
- Хотя я ценю предупреждение, потому что ты, конечно же, рассматриваешь меня,
только как друга, но не переживай. Я никогда не был с Джеки, и никогда не буду. И
прежде, чем ты закатишь свои глазки, я говорю тебе абсолютную правду.
И он говорил. Насколько он всегда определяет мою ложь, настолько же я доверяю
ему, как всегда. Осознание этого не должно делать меня такой счастливой, как сейчас, но
уже слишком поздно. Я уже сражаюсь с проигранной битвой в виде маленькой улыбочки,
дергающей уголки моих губ.
- Однако, мне интересно, - хихикает он, даже не пытаясь скрыть своего
восхищения. – На фоне чего возникло это предупреждение?
- Ох, эм… ничего. Не важно, не так ли? Официант! – кричу я через комнату, прежде
чем снова поднять свое меню и быстро зарыть лицо. – Забудь, что я говорила ранее.
Кингстон не говоря ни слова, смотрит на меня, вес его непоколебимого взгляда
тяжелый, когда я делаю свой заказ. В тот момент, когда официант уходит, меню больше не
мой щит, я обнимаю себя.
- Теперь, как я уже сказал… что ты не договариваешь, Эхо? – спрашивает он с
любопытством.
Черт, краснея, чувствую, как нагреваются шея и лицо. Без еды, на которой бы
можно было сосредоточиться, у меня не остается другого выхода, кроме как сдерживать
смущение, глядя на него. И, в конце концов, я подняла эту тему.
- Предположим, я случайно кое-что заметила прошлой ночью, эм… скажем так, что
заставило задуматься, что ты был с ней или планировал быть, снова… - я делаю глубокий
вздох и набираюсь смелости. – Ты не единственный, и должен быть осторожным с ней.
- Ах, моя прекрасная, краснеющая Эхо. – Он посмеивается, затем наклоняется,
понижая голос до соблазнительного тембра. – Ты видела ее трахающеюся с кем-то?
Я могу только кивнуть.
- И ты подсматривала?
Моя голова снова кивает, я облизываю губы и поднимаю ее, пытаясь спасти
ситуацию.
- Это все, что я тебе скажу, - отвечаю ему. – Я вообще не должна была ничего
говорить; это не мое дело. Я словно сплетница, которой не хочу быть. Поэтому не
спрашивай меня, кто это был.
- Мне все равно с кем она там трахалась. Но мне очень интересно узнать… - он