глаза.
- Иди без меня, - стонет она, натягивая еще одну подушку себе на голову. – У меня
похмелье.
Я не слышала, во сколько она приехала прошлой ночью из-за действия
снотворного, но, судя по запаху алкоголя, сочившегося из ее рта, и зеленому оттенку ее
лица, предполагаю, что это было поздно – или очень рано, в зависимости от того, как на
это посмотреть.
- Давай же, Нат, - умоляю я. – Прими душ. Я принесу тебе тост и аспирин, и затем
ты почувствуешь себя лучше. Ты же не хочешь пропустить экскурсию по Парижу!
- Прости… не могу… оставить постель, - стонет она, ее слова почти невозможно
разобрать. – Укрой меня… и повеселись. Когда будешь уходить, выключи свет.
Как можно тише, хватаю воду из мини-холодильника и два ибупрофена из своей
сумки, ставя их на тумбочку. Я вынимаю мусорную корзину из ванной и ставлю ее рядом
со своей кроватью, прежде чем нажимаю выключатель и тихо закрываю за собою дверь.
Думаю, я сделаю для нее дополнительные фото. Потому что знаю, как только она
начнет мыслить ясно, она будет сожалеть, что пропустила сегодняшний день. Кроме того,
у нее, по-моему, настоящая страсть к фотографиям.
- А вот и ты, - говорит Кингстон, список группы в его руке, когда я добираюсь до
вестибюля. – Где Натали?
- Она, эм… не очень хорошо себя чувствует, поэтому отдыхает еще.
- Кажется, сегодня утром у всех эта проблема, - он приподнимает брови.
Я оглядываюсь, понимая, что он имеет виду. Здесь буквально всего семь человек, не
считая Кингстона. Вчера вечером была большая вечеринка.
- Привет!
Чад подходит ко мне. – Паттона тоже не будет, поэтому мы можем быть
напарниками сегодня, если хочешь.
- Ох, звучит неплохо. – Я уверенно улыбаюсь, абсолютно не вспоминая, и не
осуждая его за то, что увидела в ту ночь. – Ты что, пропустил такую ночку?
- Неа, просто пил виски, закрепил пивом. Из всех остановок нашей поездки – эта
именно та, которую я с нетерпением ждал. Он посмеивается.
Раздается громкий шум, и моя голова поворачивается в сторону.
- Простите, - мрачно произносит Кингстон, наклоняясь, чтобы подобрать блокнот,
который он уронил на мраморный пол.
- Но теперь, когда я привлек ваше внимание, - продолжает он группе, хотя смотрит
только на меня, - хотел бы предложить, чтобы мы шли по сегодняшней запланированной
повестке дня. Прекрасная погода и пребывание вместе не должно создавать проблем с
такой небольшой публикой. Какие-то вопросы?
Я задерживаю дыхание, молясь, чтобы никто не спорил, потому что ходьба звучит
замечательно, и выдыхаю в восторге, когда все соглашаются.
- Хорошо, тогда вперед. И помните, если отстанете от группы, позвоните мне, мы
остановимся и подождем вас. Кроме того, вы можете поднять этот флаг, чтобы помочь нам
разыскать вас. – Он проходит между нами, раздавая белые флажки на небольших
палочках. – Вопросы?
Никто не спрашивает, поэтому он продолжает.
- Хорошо, наш первый пункт назначения сегодня утром - Нотр-Дамский Собор.
Хорошо?
Он держит дверь, когда мы проходим, кивая и улыбаясь… ну, почти для всех. Я
прохожу как можно медленнее, а Чад ловит дверь и сам ее для себя держит.
Кингстон проходит вперед группы, рассказывая о фактах и указывая на здания и
площади, пока мы идем. Я стараюсь сосредоточиться на этой экскурсии, но постоянно
отвлекаюсь, потому что не только задница Кингстона выглядит потрясающе в его хорошо
облегающих, темных джинсах – что отвлекает само по себе – но и Чад устраивает для
меня величайшую экскурсию всю дорогу.
- Итак, ты и Кингстон, - интересуется он. – Вы разобрались между собой?
Я облегчаю его ношу резким ответом. – Да, только дружба. Что мы и делаем.
- Ты точно уверена? – упорствует он еще больше. – И больше ничего?
Я раздраженно смотрю на него.
- Не думаю, что это тебя касается, и я действительно не хочу, чтобы весь день
пошел «коту под хвост». Поэтому, можем мы прекратить это? – я дарю ему легкую улыбку.
– Давай наслаждаться городом.
- Ты права, - отвечает он, посмеиваясь. – Виноват. Извини, больше такого не
повторится.
- Ничего страшного, - я игриво толкаю его локтем, не желая портить себе день.
Больше никаких вопросов, как и было обещано, и через несколько минут мы уже
оказываемся у собора. Я не могу заглушить свой восторженный вздох. Я стою перед одной
из самых больших, самых известных церквей в мире – я, Эхо Келли, из Келли Спрингс.
Я чувствую, как слышу его слабый смешок, и, кинув на него взгляд, нахожу
мягкую, но сексуальную улыбочку, посланную мне.