Но сегодня, в первый день моего выпускного класса, я стараюсь быть оптимисткой — хотя бы по той причине, что это скоро закончится.
Когда я, наконец, выключаю воду и, впервые после ополаскивания волос, открываю глаза, то обнаруживаю записку от Кингстона на двери, что меня удивляет, в которой говорится:
«Розовый определённо твой цвет».
Обеспокоенная тем, что, чёрт бы его побрал, он подразумевает, я хватаю своё полотенце с крючка и оборачиваю его вокруг тела, не позаботившись высушить волосы. Конечно же, мой первый порыв — одеться, а затем влететь в его дверь, чтобы спросить, на что он намекает.
Но, когда я открываю верхний ящик комода, сразу вижу ответ на свой вопрос. Мой взгляд затмевает красная дымка гнева, и лицо горит всё сильнее, чем дольше я смотрю.
Там, поверх всех моих штанов, лежат ярко-розовые блестящие стринги, которые мне купила Саванна в качестве кляпа на мой шестнадцатый день рождения — никто и никогда не видел и не знал об этом подарке, и его явно стояло выбросить, вместо того, чтобы прятать в своём ящике, который Кингстон, по-видимому, перерыл вверх дном.
Этот чёртов сукин сын!
Надев только халат, я со злостью бросаю полотенце через всю комнату и бегу к окну, когда слышу автомобильный сигнал. Клей — таинственный и чрезмерно нетерпеливый шофёр, ждёт снаружи.
Но это не мешает мне открыть окно. Я высовываю голову в тот момент, когда Мистер Супер Сыщик, теперь известный как Неудачник Взломщик выходит из дома.
— Ещё раз вторгнешься в мою личную жизнь, и, клянусь Богом, тебе придётся спать с обоими открытыми глазами! — кричу я, не заботясь о том, что кто-то может меня услышать, мой пульс усиливается от раздражения.
Он смотрит вверх, и коварная улыбка расплывается на его губах, у него ещё хватает наглости скалиться мне.
— Конечно, мэм.
— Мэм?! — кричу я в ответ, когда он открывает дверь автомобиля Клея. — Ты это серьёзно сейчас? Да как ты смеешь! Ты высокомерный…
— Эхо?
Голос моей матери доносится с переднего крыльца, а затем на её лице появляется растерянный вид.
— Я не знаю, что тут происходит, но если твой отец проснётся, то вы двое точно не избежите допроса!
Ай, дерьмо. Я изо всех сил сжимаю подоконник, чтобы сдержать свою ярость.
— Простите нас, — говорит Кингстон моей маме, но прежде чем продолжить бросает взгляд на меня. — Я одолжил зубную пасту из её ванного ящичка сегодня утром. Я не знал, что так расстрою её. Это моя вина.
— Оу, — моя мама улыбается, явно игнорируя все мои вопли, или же она просто не купилась на такое простое объяснение и просто пытается быть милой. — Ну, я дам тебе её сегодня. Что-нибудь ещё нужно?
Когда он трясёт головой, она впивается в меня взглядом.
— Эхо, извинись. Живо.
Если бы взгляд, которым я прожигаю Кингстона, мог убить, то он бы сгорел на месте. А он смелый, но я сделаю его. Если я расскажу правду папе, он тут же отправит его домой в течение часа, что в свою очередь разрушить мечту Себастьяна.
И это единственная причина, почему я стараюсь произнести следующие слова без злобы — хотя мне хочется выплюнуть их — и говорю настолько мягко, насколько это возможно, взглядом обещая отомстить:
— Прости, — лгу я, прежде чем захлопнуть окно своей спальни. Я решаю притвориться и сделать вид, что инцидент исчерпан, потому что сегодня меня ждут злодеяния в старшей школе, и у меня нет сил разрываться между двух огней. Поэтому я решаю отложить Кингстона на потом.
~~~~~
Возможно, это тренировочный матч с Кингстоном изменил мою обнадёживающую решимость на угрюмое, ворчливое настроение. Или, возможно, в моей голове не хватает беззаботности, которая есть у любого окружающего меня человека. Но, по крайней мере, всё, что мне нужно — держать дружескую дистанцию со всеми, кроме Саванны и нескольких других девушек, с которыми у меня тёплые и хорошие отношения, до окончания школы. Потом я больше никогда не буду ходить по этим коридорам. Это то, о чём я напоминаю себе всё утро, но, к сожалению, это едва работает.
Моя мама считает, что я пропускаю «лучшие годы своей жизни», будучи социальным интровертом. Я же предпочитаю думать о себе как о социально-избирательной, и относящейся к меньшинству среди кучи людей, сокурсников и других. Моему отцу, наоборот, нравится, что я сосредоточена и никогда не встречалась ни с одним парнем. Ну, а Себастьяна этот последний факт радует больше чем кого-либо.