— Больно, — стону я. Тянусь, чтобы потерять свою руку, но кто-то меня останавливает.
— Мы знаем, — это единственный ответ, который я получаю — или, возможно, это единственное, что я слышу, перед тем как отключиться. Думаю, лекарства, которые они мне дали, начали действовать. Восхитительно.
Мои глаза закрыты, головная боль не такая сильная, как раньше. Такие слова, как «рентген» и «перелом» раздаются вокруг меня, когда меня везут ещё по одному коридору, хотя на этот раз уже не так быстро… надеюсь.
Последнее, что я помню, это садистский доктор из ада, который дёргает и грубо выкручивает мою руку, словно она не сломана и не убивает меня, несмотря на лекарства. Страх и, очевидно, очень низкий порог боли, который я испытываю, заставляют меня мысленно закатить глаза.
И снова всё темнеет.
Глава 22
— Ох, Эхо.
Я просыпаюсь, услышав беспокойство в голосе мамы, и открыв глаза, вижу её заплаканное и опухшее лицо.
— Привет, милая. С возращением, моя дорогая девочка.
— Воды, — хриплю я. Это в прямом смысле болезненное слово, будто когтями царапает моё горло.
— Сейчас принесу!
Сэмми словно пружина спрыгивает со стула, стоящего в углу, — я даже не заметила, что он сидит там, — и бросается ко мне с чашкой и соломинкой.
— Маленькими глоточками, Эхо, — инструктирует он меня. — Медленно.
Хм, мой маленький волшебник, когда вырастет, может стать врачом. Кажется, он запомнил каждое указание данное докторами, и должна признать, у него отлично получается ухаживать за больными. Холодная вода не только успокаивает, но и помогает мне обрести способность с благодарностью улыбнуться.
— Хорошая работа, — хвалит его моя мама, пока слёзы текут по её щекам.
Затем я перевожу взгляд на свою левую руку, и, конечно же, огромный гипс покрывает всю от запястья до локтя. И вот тогда меня охватывает ужас. Я шевелю ногами и пальцами на ногах снова и снова, просто чтобы убедиться, что с ними всё в порядке. Огромное облегчение накрывает меня.
— Мама, — всё, что я могу сказать, молча спрашивая её о том, что произошло, зная, что она видит моё испуганное и расстроенное выражение лица.
— Да? — она берёт мою правую руку в свою. — Я уверена, что ты хочешь получить ответы. В общем, ты в больнице. Когда мы вернулись домой с ужина, ты была…
Она запинается, и Сэмми нежно гладит её по спине.
— У подножья лестницы, без сознания. Я вызвала скорую. Мне так жаль, что я не смогла поехать с тобой, дорогая. Я должна была остаться с Сэмми. Твой отец встретил сегодня вечером геодезиста, до которого пытался дозвониться всю неделю, насчёт новой стройплощадки, — она замолкает и закрывает глаза, качая головой, — он недавно был здесь... Он примчался сразу же, как только я позвонила ему... Но…
— Но что? — спрашиваю, оглядываясь вокруг, и только сейчас понимаю, что папы нет в комнате. — С ним всё хорошо? — мой живот скручивается в узел, когда в моей голове пролетает худший сценарий.
— Да, да, конечно, — она сжимает мою руку, и комок нервов в моём животе расслабляется. — Ему просто нужно было съездить домой, пока они накладывали тебе гипс.
— Зачем? — я не могу быть ещё более запутанной. Что она не договаривает?
— Для того чтобы вызвать полицию на эту кучку жалких ублюдков! — выпаливает Сэмми, очевидно, повторяя слова папы.
— Сэмюэль! — ахает мама.
— Он прав.
Моя голова инстинктивно дёргается в сторону голоса отца, когда тот входит в комнату, посылая боль по всему телу.
— Как тут моя девочка? — спрашивает он с теплотой в голосе, которую я никогда не слышала, подходя к моей кровати. — Ты нас немного напугала, юная леди. Но ты идёшь на поправку. Моя сильная малышка Эхо, — она наклоняется и целует меня в лоб. — Я люблю тебя.
— Ч-что случилось? — спрашиваю, мой голос всё ещё хриплый. — Ублюдки?
— Не переживай из-за этого прямо сейчас, — говорит мама.
— Нет, пожалуйста, скажи мне, — умоляю я. — Что случилось? — я хочу спросить о Кингстоне, но видя, как на лице отца полыхает чистый гнев, решаю отложить это на потом.
Когда мне никто не отвечает, я, несмотря на разочарование и боль, решительно пытаюсь принять сидячее положение.
— Эхо, нет, тебе нужен покой, — говорит мама, в то время как папа подходит ближе.
— Пап? — прошу я. Я смотрю ему в глаза, надеясь донести до него, что смогу справиться с правдой.
— Если попытаешься подняться ещё раз, я перестану рассказывать. Поняла?