Я поднимаю своё полотенце с земли и разворачиваюсь к тропинке, которая ведёт обратно через лес, ещё более возбужденная, чем пришла сюда.
— Стой.
Он ловит меня за руку и разворачивает к себе лицом.
— Прости. Я не появлюсь здесь снова и буду стараться уважать твой выбор. Это просто чертовски трудно. Я прекрасно осознаю, что создаю только ссоры, пытаясь сблизиться с тобой, Эхо, но, на самом деле, всё чего я хочу — это глотнуть свежего воздуха за пределами комнаты. Как насчёт перемирия?
Его мольба сопровождается надутыми губами и большими печальными глазами, отчего любой другой парень выглядел бы жалко. Но Кингстон Хоторн? Нет, не тот случай. Даже среди жалостливых, если я не ошибаюсь, существуют определения «жалкий»… и «опьяняющий».
Я пытаюсь представить себе, как должно быть он чувствует себя в новой стране, без друзей и семьи, обеспечивающих безопасность, поэтому награждаю его уступчивой улыбкой.
— Хорошо. Перемирие.
Я протягиваю ему руку, но вместо того, чтобы пожать её, он нежно берет её в свою и опускает голову. Я ожидаю, когда он поцелует мои пальцы, как и всем другим «тарталеткам», чтобы без угрызений совести заехать своим коленом ему в пах и никогда не прощать его.
Но он этого не делает. Вместо этого он переворачивает мою руку и нежно целует моё запястье — прямо над пульсом, без сомнения ощущая его биение.
— Спасибо.
— Не за что, — заикаюсь я. — Если пообещаешь держать своих фанаток подальше от меня и постараешься устоять перед желанием порыться в моём ящике с трусиками, обещаю быть милой. Идёт?
— Идёт. Теперь, — говорит он, поднимая голову и улыбаясь мне своей ослепительной улыбкой, — не будешь ли ты так любезна показать мне тот грузовик, который твой отец поручил мне разгрузить?
Я не могу содержать волнение в своём ответе.
— Грузовик с оборудованием здесь? Да, конечно! — начинаю тащить его за руку. — Это наши новые брусья, сети и ленты. О, я не могу дождаться, чтобы увидеть их. Ну же, поторопись!
~~~~~
— Думаю, это я должен делать это, — говорит Кингстон, наблюдая за тем, как я разгружаю грузовик, словно пухленький ребенок в Кейк Камп8.
— А ты и делаешь.
Я улыбаюсь и поворачиваюсь, передавая ему ещё одну коробку и используя каждую унцию силы, которой обладаю, чтобы не уронить её. Кингстон выбирает именно этот момент для снятия футболки, и клянусь, остальная часть этой сцены разворачивается, словно в замедленной съёмке.
Я знаю, что пялюсь на него, но ничего не могу с собой поделать — одинокая капелька пота, стекающая по его груди, между очень выраженными грудными мышцами, зачаровывает. Я не смею опустить взгляд ниже, из-за страха, что могу подавиться собственным языком — или ещё хуже, испустить вздох одобрения вслух, унизив себя. Я изо всех сил зажмуриваюсь и качаю головой, прогоняя появившиеся в моей голове видения.
Когда я открываю глаза, Кингстон стоит с понимающей ухмылкой, такой же большой, как и его бицепсы.
— Так что ты там говорила? — спрашивает он, беззастенчиво флиртуя.
— Ох, гм… будь осторожен с этим, — произношу я, опустив взгляд вниз на ноги и слепо вручая ему коробку. — Это мой хрустальный обруч. Очень хрупкий.
— Эхо, выйди из этого грузовика! — меня передёргивает при звуке голоса Клея. — Теперь я здесь. Я буду делать тяжёлую работу, детка.
Я хватаю другую коробку в ответ.
Кингстон посмеивается.
— Удачи, приятель. Она не позволила мне этого сделать, — он делает пауза, прежде чем продолжить хорошо знакомым мне тембром (немного увлечённым), — Саванна. Рад видеть тебя снова.
Я поворачиваюсь и чуть не спотыкаюсь о груду верёвок, шокированная тем, что Саванна здесь. Я вижу её намного чаще после приезда Кингстона в город, чем когда мой брат, фактически её парень, был дома. Лучше бы она потерялась, чем всё время хихикала над каждой репликой Кингстона. А ему следует перестать целовать её руку, как и руки всех женщин, которых он встречает. Кто знает, какие именно микробы он собирает и приносит домой.
— Ах, Эхо в этом может быть упрямицей, — отвечает Клей. — Хотя только с новенькими, — он хватает верёвки у моих ног и смотрит на меня с жуткой ухмылкой. Я выдавливаю из себя улыбку в ответ.
— Она и в самом деле может быть такой, — добавляет Саванна, награждая меня сомнительным взглядом, который я принимаю за неуверенный. — Но мы всё равно любим её.
Кингстон переводит взгляд то на меня, то на неё, держа коробку на плече, прежде чем просит Клея отнести её на склад.
Мне хочется верить, что Саванна здесь, потому что она знает, что нам нужно поговорить после того как она-проигнорировала-меня-в-классе-и-я-кинула-её, а также потому что на нас надвигается катастрофа. Но, увы, всё её внимание сосредоточенно на удаляющихся спинах Клея и Кингстона, поэтому это немного ставит под сомнение её намерения. Всё это длится до тех пор, пока они не заходят на склад, и за ними не закрывается дверь, только после этого она вспоминает, что я нахожусь где-то здесь.
— Чёрт, разве ты не мечтаешь, чтобы все ребята здесь, были похожими на Кингстона? — говорит Саванна. — Необычный, нежный, целует руку. Так романтично.
— Себастьян тоже делает для тебя много романтических вещей, — рычу я, пододвигая картонные коробки к краю для вернувшихся ребят. — Поберегись.
Я бросаю коробку Кингстону, который без особых усилий ловит её с дерзкой улыбкой на губах и весельем в глазах. Я игнорирую дрожь, которая проходит через всё моё тело, и ловко разворачиваюсь в грузовике, возвращая своё внимание к Саванне.
— Нет ничего плохого в том, что Себ не целует заразные руки каждой девушке в городе, Саванна, — говорю ей, когда Кингстон заходит в склад, оказываясь вне пределов слышимости.
— Дерьмо, конечно же, нет, — говорит Клей, без приглашения присоединяясь ко мне в задней части грузовика. — Следи за собой Саванна, или Эхо направит это против тебя. Я правильно понял, сладкая, — он подталкивает меня. — Лемм разберёт остальное. Иначе ты надорвёшься.
Я не очень нежно толкаю его в ответ.
— Нет. И я сделаю так, что надорвёшься ты, если ещё раз назовёшь меня «сладкой». Ты ударился головой сегодня?
Глубокий и хриплый смех Кингстона оповещает о его возращении. Это не самый худший звук, который я когда-либо слышала.
— Ах, Эхо, а я уж было подумал, что потерял тебя. С возращением… — он делает паузу. — Любовь меня.
Наши глаза встречаются, и он знает, как и я, что сейчас произошло. И теперь он ждёт, с застывшем во взгляде вопросом, желая увидеть — отвечу ли я ему на его ласковое обращение, так же, как и Клею. Но я сказала это Клею, потому что чувствую к нему враждебность, поэтому игнорирую второе высказывание.
— Ну, хватит с меня такого удовольствия, — я закатываю глаза и прыгаю на землю. — Всё, что я хотела — это разгрузить грузовик, но я предпочту наблюдать за тем, как сохнет краска, чем за вами. Вы, ребята, оторвитесь по полной — и не сломайте тут ничего!
— Подожди! — кричит мне Саванна несколько секунд спустя. — Слушай, знаю, что должна тебе за помощь с прикладной математикой, и я ценю, что ты подвезла меня, но как ты могла оставить меня? Зная, что мой телефон разрядился…
Дерьмо. Я и забыла, что её телефон разрядился в моём грузовике по дороге туда. Да, я официально превращаюсь в суку.
Застываю и разворачиваюсь, испытывая сожаление, и смотрю на неё, стыд несомненно отражается на моём лице.
— Прости. Я забыла.
— Меня или что у меня не было телефона? — она упирается руками в бёдра, немного наклонившись в сторону в раздражении.