Я бросаю взгляд на Кингстона, который смотрит на меня.
— Новая постановка? Звучит прекрасно, — в его глазах пляшут искорки от осознания того, что мой новый номер для него.
— Э-э, да, — я краснею и занимаю себя помощью маме, расставляя тарелки на стол.
— Я тоже кое над чем работал! — хвастается Сэмми. — И Кингстон мне помогал!
— Ох, как мило! Джон, разве это не замечательно? — спрашивает мама, и мы одновременно садимся за стол.
— Угу, — ворчит папа, наполняя свою тарелку. — Мальчики, будьте осторожны. Не увлекайтесь сильно.
Стол немного гремит, оповещая о том, что нога моей матери ударилась об ножку стола, а не об отца. Я скрываю свой смех, но одариваю обнадёживающей улыбкой Сэмми и благодарной Кингстона.
Остальная часть ужина проходит без проблем, в основном говорит мама, радуясь, что Себастьян позвонил ей сегодня. Я слушаю, давая определённые ответы то тут, то там, но мои нервы с каждой минутой становятся всё натянутее… потому что Кингстон не отрывает от меня взгляд.
Я просто надеюсь, что мой папа не замечает этого.
Сидя на кровати и делая домашнее задание, после того, как мы убрали со стола и помыли посуду, я слышу, как включается душ.
Проходит не больше минуты, как он кричит: «Не за что, Любовь моя» в ответ на моё сообщение: «Спасибо, что поменял шину», написанное на двери душевой.
~~~~~
Среда начинается с записки для меня — Счастливой Среды10 — и я начинаю смеяться. Кажется, наш иностранный посетитель набирается всё больше и больше американского сленга.
И этого сленга недостаточно, судя по моему первому сообщению — картинка верблюда без какого-либо текста.
Когда я смотрю на неё, глуповатая улыбка появляется на моём лице, и его слова звучат в моей голове: «Я восхищаюсь тобой».
Ага, он вроде тоже меня восхищает. Просто, без каких-либо заморочек, восхищает меня.
Кингстон : Это слово ещё означает заниматься сексом, да?
Я : Возможно, а что?
Кингстон : А то, что у верблюда нет ничего сексуального.
Я : Ржунемогу. И согласна. Ничего сексуального. Но «Hump Day» означает середина недели или же просто среда.
Кингстон : Ах, теперь это всё объясняет. Так что, там нет никакого сексуального подтекста?
Я : Нет, не всё крутится вокруг секса.
Кингстон : Ты можешь увидеть, как смутила меня?
Я : Ага, я заставила тебя окунуться в презумпцию невиновности из-за этого.
Так что же получается, до того как я объяснила ему значение этого слова, он думал, что все американцы «трахаются» каждую среду? Я качаю головой и смеюсь. Ох, Кингстон.
Следующее сообщение с фотографией приходит во время обеда. На этот раз, это намного больше того, к чему я привыкла, а именно — девушка. А больше всего поражает её поза для позирования перед ним! Без шуток — одну руку она положила на своё бедро, а вторую за голову, её сиськи настолько большие, что готовы вывалится через мой экран.
Я : Это ты её попросил так ПОЗИРОВАТЬ?
Кингстон: К сожалению, нет. И я не просил её говорить «сыр».
Я фотографирую сыр на своём бутерброде и отправляю ему.
Я : Сыыр. Она получает 2.
— Ты что только что сфоткала свой бутерброд? — спрашивает Саванна.
— Нет, только сыр, — отвечаю я со смешком, не отрываясь от своего телефона.
Она не унимается.
— Зачем?
Но моё внимание сосредоточено на следующем сообщении, пришедшем на мой телефон.
Кингстон : Я думал, будет 1.
Я : Да, лучше 1.
— Не важно, — я пожимаю плечами, косясь на Саванну с загадочной улыбкой.
Мой телефон снова вибрирует, и на этот раз Саванна выхватывает его из моих рук так быстро, что я не успеваю её остановить. Дерьмо!
— Э-э, Эхо? Почему Кингстон прислал тебе картинку кита?
Моя улыбка становится настолько широкой, что щёки начинают болеть. Потому что у них тоже есть горбы.
— Отдай мне его, — я забираю обратно свой телефон, удивляясь тому, насколько меня раздражает её привычка лезть туда, куда не следует. — Тебя не должно это беспокоить. Это личная шутка.
— Я такоооеее не получаю, — ноет она, на её лице отражается замешательство.
— Ты и не должна. Вот почему это называется личная шутка.
Вау, это получилось слишком грубо. Я кладу телефон, готовая извиниться, но слишком поздно.
— Господи! — она поднимает руки вверх. — Извини. Не знала, что картинка с китом настолько личная. Я ухожу.
Она встаёт и снова уходит прочь, как это было ранее во время нашего дружеского обеда.
— Саванна, погоди!
Я хочу извиниться, но она уходит без оглядки.
Вздыхаю и беру свой бутерброд. Я не хочу ссориться с Саванной или ранить её чувства, но, блин. Неужели я не могу иметь это — необъяснимое и весёлое — для себя?
Да. Да, могу. И даже могу пойти на бейсбол ради реального наслаждения. В конце концов, что хорошо для Эхо, хорошо и для Кингстона.
Я вскакиваю, ставя перед собой новую миссию, и даже не могу поверить, что подумала об этом. Незаметно проскальзывая сквозь толпу, я ищу идеальную цель. Люди слоняются по коридору, потому что сейчас обед, но из класса никого нет.
И вот теперь я точно знаю кого ищу — Крейга Фарристера.
Если девушка в состоянии игнорировать тот факт, что его эго настолько же большое, как и его список «завоеваний», и что он самый заядлый хулиган, то она обратит внимание на Крейга. Хоть он и полный придурок, но зато один из самых красивых парней во всей школе.
Теперь же он средство для достижения моей цели. Да начнётся игра.
Я не собираюсь подходить к нему, поэтому включаю камеру, увеличиваю изображение и кладу палец на кнопку, после чего кричу:
— Приветики, Крейг!
Он поворачивается в мою сторону — как по заказу — и одаривает меня дерзкой улыбочкой и развратным дерзким взглядом, в котором он очень хорош, как я и хотела.
Щелчок. Класс!
— Ну, привет, Эхо Келли, — произносит он тоном, который я предполагаю, он считает сексуальным и который должен подействовать на меня. — Наконец-таки ты удостоила меня вниманием.
Нет, нет.
Я резко кручу головой влево, затем вправо. Я полностью окружена своими болтающими друг с другом одноклассниками. Вот почему я не занимаюсь обманом — отсутствие опыта в планах побега.
Он нагло пялится на мою грудь.
— Ты выглядишь чертовски прекрасно сегодня, как, впрочем, и всегда.
— Эм, спасибо, — я начинаю пятиться назад, натыкаясь на что-то или кого-то. — Прости, я не хотела тебя беспокоить. Я, э-э… обозналась.
Как только последнее предложение срывается с языка, я разворачиваюсь и буквально бегу по коридору. «Обозналась? Ты назвала его по имени! Боже мой, Эхо!»
Ну ладно. Немного унижения — не такая уж и большая жертва для достижения конечной цели. Улыбаясь, я печатаю сообщение и прикрепляю снимок перед отправкой.
Я : Он кажется милым. Твоя очередь, включи метр-чтение, пожалуйста.
Мои глаза прикованы к телефону, и пока я жду ответа, маленькая танцовщица вырисовывает пируэты в моём животе.