— Через минуту, — говорю медсестре, после чего смотрю на папу. Есть что-то большее, чего он мне не договаривает; я чувствую это, несмотря на туманное состояние.
— Мы должны оставить тебя, чтобы ты поспала. Уже поздно, — говорит он, а затем поворачивается к маме. — Дай мне минутку с Эхо, я встречусь с тобой и Сэмми в зале ожидания через несколько минут.
Мама закусывает нижнюю губу.
— Джон, не хочу оставлять её одну на ночь.
— Сейчас для Эхо это самое лучшее место. С ней всё будет хорошо. Мы оба знаем, что ты не уснёшь, если останешься здесь, как и она. Ты будешь болтаться тут, беспокоясь всю ночь, — он разворачивается к Сэмми, пока мама наклоняется и обнимает меня.
— Вот твой телефон, милая, — шепчет мама, запихивая его под одеяло со стороны правой здоровой руки. — Не думаю, что он должен у тебя быть, но вдруг что-то пойдёт не так. Если тебе понадобится хоть что-то, звони, — она целует меня в щёку. — Пойдём, Сэмми.
Ах, если бы взглядом можно было убивать, папа оказался бы прямо в морге. Но он, конечно, думает, что это смешно, и посмеивается над ней.
После того, как они уходят в зал ожидания, папа пододвигает стул к моей кровати и вздыхает, проводя рукой по лицу. Он выглядит уставшим.
— Давай посмотрим, смогу ли я ответить на все твои вопросы, которые у тебя накопились, в порядке их значимости, — он усмехается. — Мужчина, знает свою собственную дочь. Это была не просто мини-вечеринка. Некоторые ребята, из компании Кингстона, разгромили павильон. Ничего, что нельзя было бы починить, но придётся приложить много сил и времени, так что теперь это огромная заноза в заднице. Я видел, как оттуда убегали двое, когда подъехал, но трёх всё же поймать удалось. Я передал их полиции. И если они признаются, кто им помогал, то те заплатят за всё содеянное. Как я уже сказал, Кингстона там не было, — никаких признаков его грузовика, — но я доверяю Клею, и поскольку те ребята были друзьями Кингстона, он возвращается к себе, Эхо. Я уже позвонил его отцу. Если ты услышишь что-то от него, то дай ему знать, что я ищу его. Хорошо?
— Да, сэр, — выдавливаю я.
— Тогда хорошо. Я ничего не упустил? — переспрашивает он, нажимая на кнопку вызова медсестры.
— Нет, — я не доверяю Клею, но Кингстон отсутствовал весь день. Поэтому пока он не покажется и не объяснит мне, что не виноват, я отказываюсь говорить что-либо по этому поводу.
— Тогда моя очередь спрашивать. У меня к тебе несколько вопросов, юная леди.
— Сэр?
— Как давно у тебя лунатизм?
— Сколько себя помню, — отвечаю честно.
— Доктор упомянул, что иногда это может вызвать стресс или травма. Что скажешь по этому поводу?
— Я всегда обо всём беспокоилась, пап. Есть идеи, откуда это пошло? — ухмыляюсь я, надеясь, что он примет это за любящую шутку, а не грубость.
— Можешь сделать для меня одолжение? — он берёт меня за руку и поглаживает её. — С этого момента оставь все заботы на меня. Ты должна беспокоиться только о том, чтобы быть прекрасной юной девушкой, хорошо?
Я чувствую, как увлажняются мои глаза. Это самый важный момент между мной и моим отцом, что я когда-либо делила.
— Хорошо.
— И с этого момента, ты должна всегда говорить мне о том, что тебя беспокоит. Ты моя маленькая девочка, и это моя работа защищать тебя от драконов. Дай мне шанс выполнять мою работу, Эхо.
— Обещаю.
— Хорошо. Давай принимай свои лекарства и отдыхай. Мы вернёмся утром.
Папа целует меня в макушку и выпрямляется, когда возвращается медсестра.
— Я люблю тебя, Эхо. Больше всего на свете, за исключением твоих братьев и твоей мамы, — говорит он с усмешкой. — Я знаю, что тебе хочется, чтобы Кингстон остался, и ты переживаешь, что Себастьяну придётся вернуться домой раньше, но я хочу, чтобы ты доверилась своему старику. Я знаю, что лучше.
— Да, сэр.
~~~~~
Я не проглатываю таблетки, которые мне даёт медсестра. Вместо этого, я держу их между задними зубами, чтобы они не растворились, и делаю вид, будто засыпаю, потому что так мой отец может уйти со спокойной душой.
Теперь, когда я одна в тёмной комнате, я хватаю свой телефон. Спасибо тебе, мамочка. На экране высвечивается, что до полуночи ещё несколько минут, а это значит, что Кингстон, по крайней мере, ещё не нарушил комендантский час.
Я решаю позвонить ему. У меня к нему так много вопросов. Где он пропадал весь день? Почему не отвечает моему папе? Он знает, что я здесь? И что, чёрт побери, он знает про разрушенную палатку моей семьи?
На третьем гудке телефон оживает. Я тут же оживляюсь, желая услышать его. Но это не его голос отвечает: «Алло?»
Этот голос я узнаю где угодно. Это Саванна. Какого хрена?
Я отключаюсь. Тошнота, гнев, предательство — и я упоминала уже гнев? — болезненно рикошетят в моей голове. Почему он с ней? Была ли она частью той толпы, что разгромила павильон? Сбежали ли они тогда, когда приехал мой папа, потому что хотели побыть…
Тьфу ты. Я не могу справиться со всем в одиночку, разбитая и беспомощная в этой тёмной больничной палате.
Я сразу же набираю номер своего брата. Делаю ещё один шаг и проглатываю таблетки от боли, хоть они и не помогут унять боль, которая ранит больнее всего.
Себастьян отвечает, звуча как-то слабо.
— Слушаю? — внезапно раздаётся его голос, звуча более настороженно, с нотками беспокойства. — Эхо, что случилось?
— Себ, — всхлипываю, сглатывая ком в горле. Меня не волнует, что это причиняет боль — я должна поговорить с кем-то. Этот день от начала и до конца был настоящим кошмаром. — Всё ужасно. Всё кончено.
— Что кончено? Эхо, что с твоим голосом? Чёрт, какого дьявола там происходит?
Я плачу, шепча, чтобы меня не поймали за разговором по телефону, и пытаюсь объяснить всё с толикой рациональности. Я рассказываю ему о том, как упала, и что теперь нахожусь в больнице. Когда он прекращает психовать, перехожу к истории о разгроме в павильоне. И когда он принимает и это дерьмо, я рассказываю ему о Саванне, которая ответила на телефон Кингстона.
— Ну, это объясняет, почему его не было в павильоне, — слабо смеётся мой брат. — Кингстон, возможно, действительно не имеет ни малейшего представления о том, что происходит — похоже, он был занят в другом месте. Что уже хорошо… лучше ему и в самом деле где-то быть. Я надеру ему задницу, если он видел, как рушат нашу собственность.
А? Лекарство должно быть начало действовать, потому что я не могу его нормально расслышать.
— Ты сейчас серьёзно одобряешь, что с твоей девушкой кувыркался кто-то ещё?
Я начинаю задаваться вопросом, в сознании ли я до сих пор или это просто странный, жуткий сон.
— Эхо, Саванна и я не вместе. Мы расстались, когда я уехал. Прости, что не рассказал тебе, но я прекрасно понимал, что ты будешь беспокоиться, ведь она твоя лучшая подруга. Я не хотел секретов между вами… Я просто хотел, чтобы у тебя кто-то был.
— Та, кто убила твоего ребёнка и даже не сказала тебе об этом?
Я закусываю нижнюю губу и чувствую кровь. Чёрт возьми. Почему я об этом сказала?
Его мрачный ответ почти не слышно.
— Она сказала тебе об этом?
— Нет, я подслушала, когда она разговаривала с мамой, а затем прижала её... и Клей… он тоже замешан.
— Клей? Почему ты о нём заговорила?
— Потому что мама думает, что это он отвез её и заплатил за это. Но он не подтвердил и не опровергнул это.
Он рычит в неверии.
— Он что?
— Я, э-э… не знаю точно. Только слышала, как мама об этом говорила, — я утираю слёзы, закрывая от стыда глаза. — Себастьян, мне так жаль, за всё это... за всё сказанное. Я поссорилась с ними двумя и бросила железную миску Саванне в голову. Я просто… почему ты мне не рассказал?
Он вздыхает мне в ухо.
— Мне действительно нужно отвечать на этот вопрос ещё раз? Когда ты узнала, ты бросила тяжёлым металлическим предметом Саванне в голову, чуть не убив её, а затем была настолько расстроена, что свалилась с чёртовой лестницы и сломала руку. Так, как ты думаешь, почему я тебе не рассказал?