— Я знал, что твоя любовь будет сокрушающей. Оказывается, это что-то большее, я даже не смел о таком мечтать, — произносит он. — Я восхищаюсь тобой, Эхо. Ты так добра была ко мне всё это время. Я не смог бы справиться без тебя.
Перекатываюсь на него и нежно целую в грудь, спускаясь пальцами по животу.
— Ты сам этого хотел, вот и получай, — усмехаюсь я. — Теперь ты застрял со мной, малыш.
— Я упоминал, как мне нравится твоё «малыш»?
— Я и сама догадалась, — лаская его грудь, признаюсь: — А я когда-нибудь упоминала, как мне нравится твоё «любовь моя»?
— Тебе и не нужно было. Твои большие голубые глаза говорили правду за тебя. Даже в самый первый раз.
Между нами возникает продолжительное молчание, и умиротворение естественным образом расслабляет нас обоих.
И затем, словно гром среди ясного неба, он абсолютно шокирует меня.
— Я говорил сегодня с твоим отцом… получил его разрешение, — Кингстон поднимает голову и смотрит на меня. — Эхо, я хочу взять тебя в Шотландию. В поместье моей бабушки.
Похоже, запас сочувствия моего отца ещё не иссяк. Или… может, он правда имел в виду то, что говорил, и на самом деле поминает, что я чувствую к Кингстону.
— Ты уверен? — я вскидываю голову. — Это не слишком рано?
— Наоборот. Я не могу дождаться, когда привезу тебя туда. Ты знаешь, что я проводил там каждое своё лето?
— Да.
— Это моё самое любимое место в мире, — выражение его лица смягчается. — Я очень хочу разделить его с тобой. И я надеюсь… ты полюбишь его так же сильно, как и люблю я.
— Уверена, что полюблю, — отвечаю я без сомнения. — И да, если это важно для тебя, я поеду. Только скажи когда.
— Завтра, — отвечает он непоколебимо.
— Значит, завтра.
Я смеюсь, когда он подрывается и перекатывает меня на спину, накрывая моё тело своим.
— Ты мне нужна, — стонет он в мою шею, лаская её своими полными губами и умелым языком.
Хватаю ртом воздух и раздвигаю ноги, давая ему возможность полностью соприкоснуться к каждой части моего тела.
— Тогда возьми меня.
Он занимается со мной любовью с всепоглощающей страстью, не оставляя ни единого не боготворённого места, и уделяя неумолимое внимание каждому дюйму моего тела, словно я его одержимость. Он легко стимулирует меня: своим ртом, руками, пальцами, и наконец, твёрдым, как стальной стержень, членом.
Я извиваюсь и ёрзаю под ним. Затем по его гулкой команде я оказываюсь на нём, его взгляд фокусируется на моей подпрыгивающей груди. Животный рык вибрирует в его груди, и он жадно обхватывает её, принимая сидячее положение, а затем берёт один из сосков в рот.
— Кингстон… — я издаю жалостливый всхлип и откидываю голову назад, чувствуя, как затуманивается разум от экстаза.
— Отпусти, любовь моя. Покажи мне, как хорошо я заставляю тебя себя чувствовать, — бурчит он, вколачиваясь в моё тело с дикой яростью.
Мои гортанные стоны и его громкое грудное рычание наполняют комнату. Покалывающее ощущение, которое теперь мне знакомо, поднимается по моему телу, пока я снова и снова выкрикиваю его имя, прежде чем, наконец, упасть ему на грудь.
Он гладит мои волосы и спину, используя удовлетворённый, но приглушённый усталостью голос, чтобы выразить, как сильно он любит меня, моё тело и наш секс со смешением сладких и грязных слов. Слишком быстро он скатывается с моего тела и несётся в ванную привести себя в порядок.
Это последнее, что я помню, прежде чем провалиться в сон. Но я всё ещё слышу его «спи сладко, любовь моя», и, несмотря на полусознательное состояние, на губах играет улыбка.
Глава 21
Ярким и ранним утром следующего дня, Кингстон, как дикарь, бегает и упаковывает наши сумки, а затем вытаскивает меня с кровати. Чувствую соблазн побороться за сон или спросить, где пожар, но у него невероятно весёлое настроение, чего я не видела у него уже несколько дней. Поэтому следую за ним с сонной улыбкой на лице.
Джерард ждёт у входной двери, чтобы проводить нас, заверяя, что он будет в порядке, и настаивая, чтобы мы хорошо провели время. Он обнимает нас, но моё объятье длится дольше, что даёт ему время прошептать мне на ухо:
— Добро пожаловать в семью, Эхо. Я бы не смог выбрать кого-то лучше тебя и быть более счастливым. Берегите друг друга.
Я целую его в щёку.
— Обещаю. И спасибо за всё.
Кингстон ведёт меня к ожидающему автомобилю, не теряя времени, и направляет водителя в аэропорт.
— Мы полетим? — удивляюсь я.
— Да. Всего лишь чуть больше часа пути по сравнению с семичасовой поездкой. Ты же не возражаешь, не так ли?
— Нет, — я подсаживаюсь к нему поближе. — Нисколечко.
Перелёт на частном самолёте короткий, и, прежде чем я понимаю, мы уже приземлились.
Другой автомобиль, конечно же, ждёт, чтобы отвезти нас в поместье за городом. Наши сумки чудесным образом загружены ещё до нашего спуска с трапа, и когда мы садимся на заднее сиденье машины, Кингстон ту же поднимает перегородку и затягивает меня к себе на колени.
— Волнуешься? — спрашивает он, убирая мои волосы с лица и заправляя их за ухо.
— Да, — отвечаю с искренним энтузиазмом, но включается чувство вины. Счастье от предстоящего посещения дома так недавно умершего человека чувствуется немного неправильно.
— Не надо, — он берёт мой подбородок большим и указательным пальцами. — Она просила, чтобы я привёз тебя сюда... посмотреть, надеясь, что тебе здесь понравится. Никакого глупого чувства вины, любовь моя. Это было её желанием, как и моим, — поделиться этим с тобой.
— Я так рада, что у меня была возможность познакомиться с ней. И я хочу увидеть твой столь отдалённый второй дом.
Дарю Кингстону слабую улыбку, а затем поворачиваюсь к окну, чтобы впитать красоту, мимо которой мы проезжаем. Чем дальше мы отъезжаем от города, тем спокойнее я себя чувствую. Вокруг простираются пышные, зелёные, волнистые холмы и, казалось бы, бесконечные деревья любого размера и цвета. Всё, кажется, было списано из моего воображения.
А потом мы останавливаемся, ожидая, когда откроются огромные железные ворота. Дыхание перехватывает, и я не могу ничего поделать, кроме как со страхом выдохнуть.
— Твоя бабушка была принцессой?
Кингстон усмехается.
— У моего дедушки были очень далёкие королевские корни, да, но ничего особенного.
«Ничего особенного? Да я же пялюсь на реальный замок!» Газон тянется бесконечно, у круглой подъездной дорожки посередине установлен огромный мраморный фонтан, а выложенная камнями тропинка ведёт к большому пруду, — с арочным мостиком и плавающими по воде лебедями.
— Тогда в школе ты сказал девочкам, что ты не из королевской семьи, — мой широко раскрытый взгляд приземляется на его лёгкую усмешку. — Ты соврал? И я уверена, ты встречался с королевой!
— Я не из королевской семьи. Единственный дед, которого я знал, — который, опять-таки, был в очень далёком родстве, — был вторым мужем моей бабушки, но её единственной настоящей любовью. И я никогда не встречался с Королевой, — Кингстон открывает дверь и вылезает из машины, протягивая мне руку. — А теперь мы зайдём внутрь?
— Наверное, — я выхожу в полном изумлении. — Но не оставляй меня, иначе я тут потеряюсь.
Он смеётся.
— Не беспокойся. В моих планах — оставаться с тобой очень близко.
Когда мы приближаемся, открываются большие богато украшенные двери. К нам выходит пожилая женщина, чтобы поприветствовать, и, плача, притягивает Кингстона в долгое объятие.
— Эхо, это Ровена, — произносит он после того, как вежливо разрывает её хватку. — Она была с моей бабушкой столько, сколько я себя помню. Но теперь, Ровена, пришло время наградить вас таким заслуженным отпуском, — продолжает он, поворачиваясь к ней лицом. — Всё устроено, и машина будет ждать, пока вы соберёте нужные вам вещи.
— Сэр? — спрашивает она. — Но кто будет...
— Я настаиваю, — он тепло улыбается ей. — Пожалуйста, это то, чего хотела бы бабушка. Вы так хорошо относились к ней, и я... Если бы вы позволили мне отплатить вам услугой, это много значило бы для меня.