Я слышу позади себя шорох, но не оборачиваюсь.
— Не можешь заснуть? — спрашивает он.
Я отрицательно качаю головой. Он подходит и встает позади меня, и я чувствую жар от его тела.
— Не думаю, что мне нравится, когда ты сидишь так на карнизе. Ты можешь упасть.
Я смотрю на него. В лунном свете его лицо, словно выточено из красного дерева.
— Я не собираюсь падать, — спокойной отвечаю я.
Он садится рядом со мной, но ноги его остаются в комнате. Я поворачиваю к нему голову и смотрю в глаза.
— Уже наступило завтра. Нам нужно поговорить, Лейла.
— Хорошо, давай поговорим.
— Нам нужно проконсультироваться еще с кем-то. Я договорился о встрече завтра днем с врачом-онкологом. Он лучший в Англии.
— Хорошо.
— Если он подтвердит диагноз, то мы сразу же прервем беременность и начнем лечение.
Я опускаю голову.
— Лейла?
Я поднимаю на него глаза.
— И у нас никогда не будет детей?
Он даже не задумывается, чтобы ответить.
— Да, — совершенно отчетливо говорит он.
— Я не согласна, — говорю я.
— Мы возьмем приемных, достаточно детей, которые нуждаются в хорошем доме.
Он все рассчитал. Я касаюсь пальцами такого мне дорогого лица.
— Я не убью своего ребенка, Би Джей.
34
Я по-прежнему обнимаю его лицо.
— О чем черт побери ты говоришь?
Я убираю руку от него и крепко обнимаю себя.
— Я не брошу своего ребенка. Он совершенно здоров, и это совершенно не справедливо, что он должен лишаться жизни только лишь потому, что я больна.
Он встает и начинает мерить шагами комнату. Я поднимаю ноги и поворачиваюсь к нему. Он останавливается прямо передо мной. Его лицо побледнело, вокруг губ залегла белая линия. Он явно в ярости, такое чувство, словно хочет сожрать меня.
— У тебя не будет ребенка, если ты родишь его, ты умрешь, Лейла.
— Могу умереть, — поправляю я.
Он всплескивает руками в недоумении.
— Ты была в кабинете врача вместе со мной? Ты не слышала, что он сказал? Злокачественная опухоль, которая прогрессирует. Риск не стоит того. Отслойка плаценты. Плод не выживет.
— Тогда пусть он сам все и завершит. Убийство собственного ребенка против всех моих инстинктов и убеждений, в которых меня воспитывали. Я не могу совершить этого и продолжать жить.
Он так потрясен, что делает шаг назад.
— Господи, Лейла. Это не убийство. Это еще не родившейся плод. Он не имеет понятия о жизни. Он только существует. Ты же совсем другое дело — ты живешь и тебя любят так много людей, и ты прекрасна.
— Ты хочешь мне сказать, что жизнь будет продолжаться, и ты будешь любить меня также после того, когда я убью своего ребенка? Ты можешь пообещать, что я не буду просыпаться в холодном поту посреди ночи, услышав плачь своего ребенка? Или остальную часть своей жизни, я не буду задаваться вопросом, каким бы он вырос и каким бы стал?
Он смотрит на меня с ужасом, с открытым ртом.
— Как я остановлю плач моего невинного ребенка, если я единственная, кто виноват в его смерти? Это всю жизнь будет кровавым пятном на моей душе.
— В таком случае, тебе не стоит принимать это решение. Я приму. Пусть это будет кровавым пятном на моей душе.
Я встаю и направляюсь к нему.
— Этот ребенок принадлежит нам, но в данный момент находится в моем теле, и я буду защищать его до последнего вздоха.
— Ты действительно веришь, что этот ребенок вырастит счастливым, зная, что он убил собственную мать?
— Нет, он вырастет с чувством, что его мать любила его так сильно, что отдала свою жизнь, чтобы он смог выжить. Какая прекрасная мысль, с которой стоит идти по жизни. Какое богатство!
— Я не могу поверить, что ты такое говоришь. Ты на самом деле просто сама избалованный ребенок, который делать то, что хочет. Гребанные последствия получат все остальные, — жестко обвиняет он.
Я качаю головой.
— Да, это правда, всю свою жизнь меня баловали и давали все, что я хотела. Мне стоило просто попросить и это появлялось. И я жила как принцесса, не затронутая страданиями, никогда не проходила и не углублялась во все страдания этого мира: в Африке голодают дети, несчастные палестинцы в секторе Газа, жалкие дети-рабы в Китае, которые делают мне модные кроссовки, и бесчисленное насилие, происходящее в этом большом, несправедливом мире. Но, видишь ли, я никогда не хотела изменить эту ситуацию. Я никогда даже не думала, что смогу. Это впервые, когда я смогу. Я знаю, что это большая просьба, но я смогу.