Топор падает. Последние мысли. Свадебное путешествие. Со всеми остановками: Мемфис, Чаттануга, Нэшвилл, Чикамагуа… Мимо белоснежных хлопковых полей… аллигаторов, зевающих в речном иле… Последний персик гниет в траве… Луна полная. Придорожные канавы глубоки. А земля черная, черная, черная…
5
Следующее утро – штиль после шторма. Все как всегда: завтрак, мелочь на дорогу, бег в метро, обещание сводить Мод вечером в кино. Прошлая ночь для нее была дурным сном, который лучше всего забыть в сегодняшних заботах; для меня же – шагом к освобождению. Ни малейшего упоминания о ней не последовало, но прошлая ночь все время была с нами. Не знаю, что думала Мод, мои же мысли были ясны и определенны. Всякий раз, откликаясь на ее предложение, слушая ее вопрос, я говорил про себя: «И это все, что тебе от меня нужно? Отлично, ни в чем тебе не будет отказа, только не надейся, что я проживу с тобой остаток своей жизни».
Теперь она стала более терпимо относиться к своим плотским порывам. Я часто спрашивал себя, какие же слова находит она для оправдания этих брачных, добрачных или послебрачных выходок? Она, несомненно, вкладывала в них всю душу. Теперь она управлялась куда лучше, чем в первые дни, когда, подложив под задницу подушку, молча созерцала потолок. Теперь, я полагаю, она предавалась этому с какой-то отчаянной радостью. Пилиться так пилиться, и к черту отстающих!
Прошла неделя, а я так и не видел Мару. Мод захотелось пойти со мной в театр, в тот самый театр напротив танцевального зала, где я слушал «Розы Пикардии». Я просидел весь спектакль, думая о том, что Мара совсем рядом и так далеко. Я настолько погрузился в размышления о ней, что, выходя из театра, почти машинально спросил, кивнув на двери танцзала: «А ты не хочешь зайти сюда и познакомиться с ней?» Это был ужасный поступок, я пожалел о нем в ту же секунду. Мод взглянула на меня так жалобно, словно я ударил ее кулаком что есть силы. Я спохватился, тут же взял ее под руку и потащил в другую сторону, неуклюже прося прощения:
– Я просто так ляпнул, никак не хотел тебя обидеть, подумал сдуру, что тебе будет любопытно.
Она молчала, и я прекратил попытки загладить свой проступок. В метро она вложила свою руку в мою, как бы говоря: «Я все понимаю, ты просто бестактен и, как всегда, ни о чем не думаешь». По дороге домой мы заглянули в кафе-мороженое, и там, над обожаемым ею до безумия французским мороженым, она расслабилась достаточно, чтобы паузы между ложечками лакомства заполнять разговорами о разных домашних разностях – признак того, что неприятный инцидент отодвинут в сторону. Французское мороженое – роскошь в ее представлении, и свежая рана – такое сочетание пробудило в ней страсть. Вместо того чтобы, как обычно, подняться в спальню и раздеться там, она пошла в ванную, примыкавшую к кухне, и, оставив открытой дверь, принялась одну за другой сбрасывать одежки. Делала она это не спеша, вдумчиво, я бы сказал, а в финале приступила к расчесыванию волос и тут позвала меня показать странный синяк на своем бедре. И так она стояла передо мной, и были на ней только туфли да чулки. Я внимательно исследовал эту отметину, убедившись между тем, что в Мод проснулось желание. Я легко прикасался к ней то тут то там – нет ли где-нибудь других, не замеченных ею знаков нежности. И осыпал ее, один за другим, дотошными вопросами. Я задавал их таким вкрадчивым, ласковым тоном, касался таких подробностей, что эти вопросы и этот тон окончательно воспламенили ее, подготовили к отчаянной схватке, причем она как будто и не сознавала, к чему же именно она приготовилась.
Если бы так же спокойно, холодно, профессионально, голосом врача я сказал бы: «Полагаю, вам следовало бы прилечь на стол в кухне, я смогу вас тщательно осмотреть», – она бы без дальнейших уговоров подчинилась, раздвинула бы пошире ноги, чтобы моим пальцам было легче работать; она бы вспомнила тотчас о своем неудачном падении несколько лет назад: может быть, поэтому у нее внутри образовалась какая-то припухлость, она ее, во всяком случае, чувствует, и это ее тревожит. Может быть, если бы я смог осторожненько ввести туда палец, удалось бы все прояснить, и т. д. и т. п. Вот что бы она сказала мне.