Конечно, все это было весьма условно – и этот коридор, и комнаты, и зеленая ковровая дорожка, – но именно такой предстала Игорю душа изнуренной морской болезнью женщины, чью тайну он должен был раскрыть согласно полученному им заданию. Он визуализировал свои телепатические поиски, сведя их к примитивному, но чрезвычайно действенному образу «уголков души», каждый из которых скрывался за дверью без замка. Каждый, но только не этот последний, чей секрет хранила дверь с эмблемой СС, иудейской менорой и последней ношей Иисуса – тяжелым крестом из двух соединенных в паз и перевязанных веревкой сосновых балок. Стоя перед этой защищенной непостижимыми заклятиями дверью, Игорь понял, что нашел, наконец, то, ради чего был затеян весь этот грандиозный, тщательно продуманный спектакль, в котором ему отводилась не только заглавная роль, но также и должность, если так можно выразиться, драматурга, то есть создателя действия, от воли которого зависел весь ход развития дальнейших событий. Дверь была лишь иллюзией, но иллюзией нижнего мира, Игорь точно знал это. Просто здесь, в человеческом представлении, именно так и должно выглядеть препятствие на пути к разгадке главной тайны: дверь без замков, но все же закрытая, и черт бы его побрал, если сейчас он знает, что следует делать дальше. Это словно найти платиновую кредитку и попытаться снять с нее кучу денег, не имея коротенькой комбинации из четырех цифр. У вас есть всего три попытки, а дает их бездушный, запрограммированный железный шкаф, который после третьего неправильного ввода невозмутимо проглотит источник неправедного, но столь вожделенного легкого обогащения.
Игорю всегда везло. Стань он профессиональным игроком, он раздевал бы казино одно за другим, покуда его не перестали бы пускать в эти заведения, напоминающие роскошно обставленные клиники для душевнобольных, ибо страсть к игре питает безумство. Сколько попыток есть у него? Вполне может статься, что одна-единственная, и при малейшей ошибке его выкинет из этого коридора, из чужого «я», в которое он вторгся столь бесцеремонно и основательно. Лемешев принялся рассуждать и в том зашел весьма далеко:
«Здесь какая-то загадка. Ларчик, то есть в данном случае дверь, наверняка открывается просто, но для этого нужно постичь некую закономерность, объединяющую все три символа. Сознанием Пэм кто-то манипулировал и поставил в нем код сродни тому, что ставит врач-нарколог больному зависимостью пациенту. Всякий код можно взломать, если только знать его принцип. Дайте мне точку опоры, и я переверну мир – Архимедовы слова. Где же здесь точка опоры? Эмблема СС, «охранных отрядов», созданных в двадцатых годах прошлого века. Именно охранять должна была эта организация, в этом был ее первоначальный смысл. Значит, руна здесь, для того чтобы показать: то, что находится за дверью, находится под охраной. Но СС больше не существует, во всяком случае хочется в это верить, значит, глагол требуется поставить в прошедшем времени: охранялось. Что-то охранялось. Что-то, имеющее отношение и к Израилю, и к распятию. Распял Христа израильский народ – это факт, с этим не поспоришь. Но при чем тут менора-светильник? Да вот как раз при том. Значит, можно предположить, что за дверью находится нечто, имевшее отношение к Христу во времена семисвечника, то есть во времена, когда был построен и процветал Второй храм Иерусалимский, после разрушения которого государство Израиль на долгие века исчезло с карты мира! Так-так. Значит, за дверью какая-то тайна, берущая начало в ту самую эпоху. Думай, Игорь, ты счастливчик, тебе голова дана не для того, чтобы ее на ветер выставлять тяжелую, похмельную, а для того, чтоб думать. Какой-то секрет, который явно интересовал охочих до подобного немцев, быть может, что-то, чему они придавали исключительное значение, ценили, как величайшую реликвию, но утратили. Иначе какого, спрашивается, черта, информация об этой реликвии хранится у Пэм в голове под семью замками?!»
Игорь ни на секунду не прекращал мозговой штурм, имея все основания предполагать, что он на верном пути. Разведчика отличает исключительная логика, только благодаря ей он продлевает себе жизнь, избегая провала, умея находить единственный правильный выход из лабиринта, на каждом повороте, в каждом ложном закоулке которого может поджидать смертельная опасность. Сейчас он находился на пике мысленного восприятия, визуализируя не что-нибудь, а мозговой центр Пэм, соединенный с ее душой посредством этого появившегося в воображении Игоря коридора. Символы – рунический, геральдический и церковный – нужно выстроить в правильной последовательности!
Усилив визуализацию, он поместил каждый из символов на отдельную эмалевую табличку, вгляделся в них еще раз, и вдруг, будто дождь, внезапно павший с безоблачного неба, пришла идея. Двойную «зиг» нужно поставить вперед, тогда получается первая часть предложения: «СС охраняло…» Он снял с двери эту табличку и поместил ее слева, как и положено правилами нашей письменности, в которой записи ведутся и читаются слева направо, а не наоборот, как это принято у семитских народов – арабов и евреев. Что охраняло СС? Менору, герб Израиля, – то есть Израиль или какой-то из его величайших секретов. Следовательно, табличка с изображением светильника следующая, и предложение далее звучит так: «СС охраняло Израиль…» И вот, наконец, последняя часть – табличка с изображением распятия. Игорь поставил ее в конец, перевел дух, чтобы унять нахлынувшее в преддверии победы сердцебиение, и как можно более спокойным голосом по-английски прочел следующее: «СС охраняло Израиль, распявший Христа».
Стоило Лемешеву произнести составленное им предложение, как все три таблички, три части охранного ребуса исчезли бесследно, и дверь сама открылась, плавно и бесшумно, пропуская его в святая святых. Задача, казавшаяся неразрешимой, выдала свой секрет и теперь, как и любая придуманная одним человеком и разгаданная другим комбинация, казалась Игорю до смешного простой, как кажется простым заправскому медвежатнику или хакеру очередной свежевзломанный сейф, очередной сервер… Желая сделать самому себе приятный сюрприз, он закрыл глаза, прошел пару шагов и прикрыл за собой дверь.
– Раз, два, три!.. Твою ж мать! – вырвалось у Игоря, когда он очутился в начале нового коридора, куда длиннее первого. Этот коридор показался Лемешеву бесконечным. На сей раз здесь не было никаких дверей и ковровой дорожки, не было и движущегося небесного потолка. Стены были обшиты как будто дешевеньким пластиком, а пол наглухо застелен резиновым покрытием, какое любят использовать в спортивных залах. Вдоль потолка тянулись трубки ламп дневного света. «И нет в этом ничего удивительного, – подумал Игорь, – ведь тот коридор придумал я, а этот, по всей видимости, находится в воображении Пэм. Он скорее похож на проход внутри чудовищных размеров космического корабля. Все же насколько американцам свойственна любовь ко всему огромному! Нация поклонников динозавров, сэндвичей размером с Бельгию и автомобилей, больше напоминающих дома на колесах. Пэм, детка, на кой черт ты в детстве так увлекалась «Звездными войнами»? Мне понадобится как минимум скейт или роликовые коньки, чтобы здесь путешествовать».
Он сделал первые несколько шагов и поразился тому, с какой скоростью удавалось ему идти: всякий шаг получался будто семимильным. Ободренный такой волшебной особенностью, Игорь побежал и почти сразу же уперся в кирпичную глухую стену – коридор заканчивался тупиком. О том, чтобы проломить такое препятствие, можно было и не мечтать. Оставалось лишь признать свое поражение, кроме того, самое время было подумать о возвращении.
Внезапно кирпичная стена начала двигаться прямо на Игоря. Означать это могло только одно: Пэм вот-вот проснется. Ее рассудок обретал прежнюю силу, вытесняя из себя постороннее присутствие. Движущаяся стена производила невероятный шум, царапая стены, скрежеща по полу и сметая с потолка длинные тонкие лампы, которые разлетались на тысячи осколков, громко хлопая, как китайские петарды на Новый год. Какофония была сильнейшей. Игорь уже готов был отступить, но в последний момент, уже возле гостеприимно распахнутой двери, которую украшали прежде три охраняющих символа, остановился как вкопанный, застигнутый врасплох внезапной догадкой: а не является ли все это лишь обманом, второй линией обороны? Резко нахлынувшее чувство отрезвления обжигало, как пощечина. Что, если коридор этот и движущаяся стена – не более чем хитрое, тщательно закамуфлированное плутовство? Ведь коридор этот создан уже не его, Лемешева, усилием мысли, а мыслью чужой, и притом невероятно сильной!