— Хоть перед двенадцатью апостолами.
— Что ж, мистер Купер, не смею настаивать. Вы можете нам очень помочь. — Моркрофт с самого начала знал, что жать не имеет смысла. (Полковник и к тому же специалист-тибетолог, Купер возглавлял резидентуры в Тибете, Бутане, Сиккиме; работал в Индии. Такого голыми руками не возьмешь. Даже не подступишься. И компромата на него не было. Единственно, что можно поставить в вину, так это кража рукописи из монастырской библиотеки, но, во-первых, пойди докажи, а во-вторых, смешно.) — Где бы могли увидеться?
— А приезжайте ко мне: угол Лексингтон авеню и Семьдесят седьмой улицы. Завтра, в восемь тридцать утра, — сказал, как отрезал.
Купер жил в просторных трехэтажных апартаментах с отдельным входом. Обширная гостиная, где он принял Моркрофта, напоминала музей: всевозможные восточные редкости, головы животных на стенах — тигры, носороги, леопарды, медведи. Видимо, был классным охотником. Корзина для бумаг, и та сделана из слоновьей ноги. Особенно роскошно выглядели шелковые и полотняные тибетские свитки — танка явно медитационного предназначения.
— Ваше удостоверение, — не ответив на приветствие, потребовал он, в одно мгновение сличив цветную фотографию с оригиналом. Затем сделал приглашающий жест и потянулся за хрустальным графином. — Выпьете?
— Не рановато?
— Для меня — нет.
— Пожалуй, — Моркрофт готов был на все, чтобы только установить контакт. Разбавив виски ровно наполовину, он устроился в кресле, мучительно соображая, с чего начать.
Стенли Купер выглядел примерно так, как и ожидалось: за семьдесят, но еще крепкий и кряжистый. Впалые щеки, массивный волевой подбородок, короткая стрижка. Глаз за темными стеклами разглядеть не удалось.
— Как вы на меня вышли? — спросил он, глотнув неразбавленный скотч.
— Через вашу контору. Не скажу, чтобы это далось легко, — без малейшего колебания ответил Моркрофт. Наверняка друзья сразу же уведомили бывшего сослуживца, кто и зачем им интересуется. — Берегут ваш покой. Лично я ничего не имею против. Вы его заслужили.
— Вздор.
— Вздор? Но почему?
— Потому что детский сентиментальный вздор. Вы, как я понимаю, профессионал? Значит, должны понимать, что на мой покой и вообще на меня всем начхать. Охране подлежат секреты. И правильно! Еще не настало время их разглашать.
— Все? Или для каких-то вещей срок давности уже истек?
— Я таких не знаю.
— Вам, бесспорно, виднее… Но в данном случае о разглашении не может быть и речи. Я представляю Секретную службу Соединенных Штатов.
— Между нашими клубами никогда не было особой любви. То же могу сказать и о любом другом… Что вы хотите узнать?
— Все, что вам известно о программе «Управляемый разум».
— Не верьте тому, о чем болтают в газетах.
— Я и не верю. Даже агентурные данные подвергаю критическому анализу. Как же иначе?.. Не хочу ходить вокруг да около, полковник, но положение серьезное. Я знаю, что от программы по тем или иным соображениям отказались. Как таковая, она меня не волнует. Но многое из того, что было наработано, попало в грязные руки. Вы меня понимаете?
— Если вы говорите о КГБ, то можете быть спокойны. Они начали заниматься этим задолго до нас. Еще в двадцатые годы, при Сталине.
— Интересный поворот! Я, собственно, думал совершенно в ином направлении. Лига последнего просветления — вот моя головная боль.
— Почему вы думаете, что эти чокнутые используют наши методики? Нынче кто только не занимается психосоматическим управлением. И Асахара, и Мун, и эти прощелыги — дианетики.
— Опять же мне все равно, чьи методики. Пусть авторы заботятся о приоритете. Важно знать механизмы, принципы.
— Много хотите.
— Не согласитесь хотя бы в общих чертах обрисовать характер программы?
— Вы спрашивайте, а я подумаю, отвечать или нет.
— Когда все началось?
— В сорок девятом. Русские как раз взорвали свою бомбу, которую сделали по нашим чертежам, и понадобилось что-нибудь почище атома.
— Вроде третьего глаза? Вы пробовали активировать эпифиз пучком электронов?
— Я даже не знаю, что такое эпифиз.
— В самом деле? Мозолистое тело в мозгу. Древняя структура, близкая по строению глазу.
— Я узнал от вас массу любопытных подробностей.
— Хотел бы и я сказать то же самое… Как насчет наркотиков?
— Старо, как чечевичная похлебка. Эксперименты охватывали широкий фронт: гипноз и наркогипноз, электронная стимуляция, ультразвук и микроволны. Фактически были опробованы все мыслимые средства управления поведением.