Сто пятьдесят, мишень видна гораздо хуже, но мушка и целик — вот они, а силуэт всё тот же. Ещё пять выстрелов, смотрю результат. Терпимо, но разброс увеличился. Следующую попробую поочерёдно одними и другими пулями.
В целом, ощущения от винтовки другие. Если «Тигр» даёт эффект технического чуда, настоящего бога из машины, то здесь какая-то тёплая и даже добрая (если можно так об оружии) архаика. Мне нравится оружие, а такое — вдвойне. Нравится держать его в руках, нравится наводить, стараясь поймать цель, нравится заряжать, вставляя патроны по одному. Нравится, как щёлкает затвор. Странно, в моей нынешней жизни очень мало того, что способно вызвать улыбку. А теперь я улыбался, поглаживая старое дерево винтовки.
Когда я закончил стрельбу, у меня осталось ещё полсотни патронов, тридцать полуоболочечных, двадцать повышенной кучности. Стрелять буду первыми, дистанция меньше двухсот, баллистика меня устроит. И винтовка обрадовала. Теперь я уверен, что с трёхсот метров попаду в силуэт стоящего человека. Большего мне не нужно, вообще, в следующий раз возьму обычные патроны с пулями FMJ и лакированной стальной гильзой.
Домой возвращался уже затемно, на стрельбище никто меня ни в чём не заподозрил, а я ведь уже всерьёз ожидал встретить на выходе патруль полиции, а то и ОМОНа. Оказалось, что всем плевать, даже тем, кто по долгу службы должен осуществлять контроль. Единственный человек сидел в небольшой беседке на расстоянии больше двухсот метров от меня и копался в телефоне.
Тренировки сегодня не было, надо будет хоть бегом заняться. Как раз есть часок до отбоя. Закинув домой чехол с оружием, я наскоро переоделся, надел жилет-утяжелитель, сжевал на ходу протеиновый батончик и отправился на площадку.
Всё же заниматься с утра — это совсем не то же самое, что заниматься вечером, после напряжённого дня. Силы были не те, выдыхался быстрее, количество подтягиваний пришлось сократить раньше обычного, а к концу я вовсе превратился в трясущуюся амёбу. Нет, рано начал сдавать. Мне ещё понадобятся силы.
С бегом и подтягиваниями я худо-бедно разобрался, а вот полосу препятствий прошёл всего четыре раза, да и то, делая ставку не на скорость, а на правильность. На сегодня хватит, завтра увеличу нагрузку.
Возвращаясь домой, я снова столкнулся взглядом с тем самым пожилым интеллигентом. Он был на прежнем месте, всё так же курил, сохраняя на лице удивительно благожелательное выражение. Вот только сегодня было тепло, лето уже почти вступило в свои права, а потому оделся он не в плотный коричневый плащ, а в лёгкую рубаху в полосочку, с коротким рукавом. Рубаха плотно облегала торс, позволяя разглядеть комплекцию. И, надо сказать, теперь этот человек уже не выглядел интеллигентом. И стариком уже не выглядел. Ткань готова была лопнуть на могучей мускулатуре. И ведь он не качок, отнюдь, такой комплекцией обладают бойцы. А лицо у него отнюдь не отличалось следами частых драк, это я могу определить точно, насмотрелся. Ни мелких шрамов, ни сломанного носа, ни ушей пельменями. Мастер айкидо на пенсии? Или отставной гэбист?
Гадать о природе случайного собеседника можно было долго. Когда я поравнялся с ним, он вынул изо рта сигарету и вежливо поздоровался.
— И вам здрасте, — проговорил я, всё ещё пытаясь восстановить дыхание. — Не надумали спортом заниматься?
Вопрос мой был издевательским, такую форму можно поддерживать только ежедневными изнурительными тренировками.
— Да, освоил тренажёрный зал, — сказал он как-то грустно. — Кручу педали, поднимаю веса. Даже, кажется, польза есть, сил прибавилось. Курить вот не бросил, привычке уже почти сорок лет. Да и до ваших нагрузок мне далеко, сердце может не выдержать. Но мне-то, собственно, пора уже на кладбище, нечего разорять государство пенсией, а вот вам ещё стоит пожить. Непременно стоит. Дела ведь сами собой не сделаются. А чтобы сделать то, что считаете наиболее важным в жизни, потребуется быть живым и здоровым. Всего хорошего. — Он мило улыбнулся и, резко развернувшись, пошагал дальше.
Мне захотелось его ударить, остановило только то, что старик в ответ может мне что-то важное повредить, а допускать этого нельзя. Он знает, всё знает, старая падла, или почти всё, но… А что но? Он не из органов, по крайней мере, не действующий сотрудник. Ни один полицейский не стал бы вот так относиться к убийце. Обязательно попытался бы пресечь. Это ведь нетрудно, вот сейчас прийти с обыском и изъять кучу нелегального оружия и взрывчатку. Но никто этого не делает. Значит… А что это значит? Понятия не имею, очень может быть, что знает не только об убийствах, но и о причине. Отсюда следует, что я не один. Или я опять из пальца высасываю? А, плевать. Раз уж прямо сейчас меня не арестовывают, буду действовать, как раньше.