– Если я соглашусь, что именно от меня потребуется?
– Жить и наблюдать, как меняется среда вокруг тебя. Анализировать, собирать информацию, учиться и не пропустить ни одного из тех особенных людей, которые будут появляться рядом. Пусть даже на мгновение. Люди как ключи. Схватил ключ, открыл дверь, поднялся по лестнице до следующей двери, там повторил все то же самое. Нам страну нужно спасать, Игорь. Кто как не ты, не я, не такие, как мы с тобой, сделают это?
Игорь медлил с ответом, да и собеседник явно на быструю реакцию не рассчитывал. Предложение серьезное, как раз тот самый «шаг за порог». Нет уж, тут все надо обдумать, и не одному, а еще и с отцом посоветоваться. Ведь разругались они с этим дядей Петей когда-то. Из-за чего?
– Я должен подумать, Петр Валерьевич. Не обижайтесь, но сами понимаете…
Петр лишь сделал успокоительный жест рукой:
– Я не тороплю. Ты когда к отцу?
– Да вот взял билет вчера. Через три дня самолет. Вернее, и не через три уже, если не считать сегодня. Послезавтра.
– Вот ты и не торопись. Завтра мне твой ответ не нужен. Спокойно слетай к папе, отдохни. Ты большое дело сделал. Пять лет не штаны просиживал, а по-настоящему учился. – Вдруг Петр Валерьевич резко сменил тему: – Как твой урду?
Последний вопрос дядя Петя задал на тарабарском языке, но Игоря этим не смутил. Тот спокойно ответил довольно длинной фразой на том же наречии.
– Молодец. Школа! В общем, ты прилетай и… Мы с тобой еще повидаемся.
Петр Валерьевич взглянул на часы, встал и протянул Игорю крепкую широкую ладонь, навсегда сожженную афганским солнцем до почти что медного цвета:
– Ну… До встречи? Я тут еще немного посижу, у меня дела.
– Да. Всего доброго, и спасибо вам за предложение.
– Себя благодари. Такие предложения каждому встречному-поперечному не делают. Будь здоров.
Игорь выходил из буфета первым и поэтому не мог видеть, как Сеченов, быстрым движением взяв со стола стакан, из которого Игорь за минуту до этого пил «Ессентуки», опустил его в обыкновенный пластиковый пакет, в какой обычно упаковывают продукты…
…Пива в банке оставалось еще наполовину. Книжка перелистывалась не быстро, и за час с сорок первой дошла до шестьдесят восьмой страницы. Игорь читал медленно, и сколько ни старался сконцентрироваться и вспомнить, о чем прочел только что, ничего не получалось. Разговор в буфете не шел у него из головы. А что, в самом деле? Ведь предложили ему не что-нибудь, а настоящую, очень серьезную профессию. Интересную! Авантюризма и острых ощущений хоть отбавляй. От таких предложений ветер в голове, и пиво, пусть и такое вот не хмельное и разбавленное водой, а все же принятию правильного решения не товарищ. Нет. Тут нужен совет отца. Лемешев-старший – аппаратчик с тридцатилетним стажем. Как скажет, так и надо будет сделать.
…Эти трое появились во дворе неожиданно и вели себя так, как будто оказались они здесь не случайно. Игорь, заметив их кряжистые фигуры, отметил про себя, что, по всей видимости, эти бандитской наружности парни явно кого-то ищут. Вся троица была похожа на трехголового дракона-бройлера: явно из криминальных кругов, типы держались очень плотно и словно слились в единое туловище. При этом головы их были повернуты в разные стороны и двигались каждая по определенному маршруту, три пары глаз обшаривали двор, поделив его на секторы. Вдруг одна из голов увидела одиноко сидевшего на лавочке Игоря, и ее обладатель, похожий на борца-«вольника» парень лет двадцати пяти, что-то тихо и коротко сказал своим спутникам. Тотчас дракон распался, и каждый из крепышей, похожих лицом друг на друга настолько, что все они казались однояйцовыми близнецами-тройняшками, двинулся в сторону Игоря.
Тот спокойно смотрел на явно недружелюбно настроенную компанию, но никакого беспокойства не проявлял. Взгляд его стал неподвижным: Игорь словно глядел сквозь опасных с виду пришельцев, и казалось, что взгляд его простирается так далеко, словно бы и не было вокруг домов-многоэтажек, сам Игорь сидел сейчас не на лавочке московского дворика, а стоял на холме и глядел вдаль. Туда, где в тысяче километров от него сходятся небесный свод с землей, рождая линию горизонта.
Тем временем трио подошло вплотную к лавочке, а тот самый «вольник» наклонился и поднял с земли стеклянную банку с остатками пива.
– Слышишь, ботаник, – обратился тот к Игорю, – как пивко-то? Не сильно мочой разбавленное? Пить пацанам не западло?
Игорь, все еще глядя мимо них, не ответил. Перед его глазами вдруг появилась совсем другая картина, и не было на ней московского дворика. Он видел лишь бескрайнее море белого песка и на нем черные, сожженные солнцем камни. Со стороны казалось, что Игорь полностью погружен в свои мысли, не услышал вопроса, и вместо ответа он лишь слегка улыбнулся.
– Э?! Ты чего лыбу давишь?! Отвечай, когда к тебе нормальные люди обращаются! Забурел, что ли?
Игорь, все так же ни слова не говоря, поднял на уровень глаз правую руку ладонью вверх так, словно хотел что-то попросить у хамоватого, похожего на борца парня, державшего в руках его, Игоря, банку.
– Что видишь? – Игорь спрашивал, обращаясь ко всем троим и в то же время к каждому в отдельности. Каждый из них, одновременно приняв этот вопрос на свой счет, словно по команде молча уставился на ладонь Игоря. Их лица из спокойных, даже наглых, менялись на глазах. Черты заострились, рты искривила судорога, глаза налились кровью и вылезли из орбит. Вены на лбах и шеях вздулись. Какое-то время, буквально несколько секунд, ничего не происходило и все продолжали молчать, но вдруг тот, что был слева, рослый парень, неожиданно не вскрикнул даже, а пропищал:
– Не надо! Пожалуйста, не надо так делать! Очень больно!
– Что ты видишь? – бесстрастно повторил Игорь. – Скажи мне, что ты видишь, и можешь уходить.
С незваными гостями стали происходить очень странные вещи. Тот, что был выше всех ростом, закрыл глаза руками и зарыдал, борец-«вольник» принялся буквально грызть кисть собственной руки и очень скоро прокусил кожу насквозь так, что на месте прокусов выступила кровь, а реакция третьего выразилась в том, что он сел прямо на землю и, загребая ее ладонями, принялся запихивать в рот все, что ему удалось подобрать с земли: прошлогоднюю сухую листву, окаменевшие от времени окурки, двухкопеечную монетку…
Игорь равнодушно наблюдал за картиной этого внезапного группового помешательства некоторое время, а потом резко перевернул руку ладонью вниз и сделал такой жест, как будто он что-то стряхивал. Шпана словно по команде очнулась и принялась испуганно осматривать друг друга:
– Вова, ты чего это разнылся?
– А ты мясца захотел, Павлик? Руку сам себе почти отгрыз!
Вдруг оба они резко повернулись к тому третьему, который ползал по земле на четвереньках. Его страшно рвало, просто выворачивало наружу. Злобно и испуганно оглядываясь на Игоря, с растерянным выражением лица будто приросшего к скамейке, длинный и борец подхватили объевшегося мусором товарища под локти.
– Извини, землячок. Рамсы попутали, – угодливой скороговоркой проговорил борец-«вольник». – Расход по мастям. Идет?
– Идет, – эхом повторил Игорь.
Шпану словно отпустило после его слов. Все трое со спринтерской скоростью побежали в сторону подворотни, и через мгновение уже ничего не напоминало об их недавнем присутствии. Игорь, с которого будто спало наваждение, провел рукой по волосам и потряс головой:
– Глюки у меня, что ли? Или дури в пиво подмешали?
Он опасливо отставил банку в сторону, взял с лавки книжку, запихнул в задний карман джинсов пачку сигарет и медленно поднялся. Посмотрел по сторонам и, с трудом передвигая ногами, побрел к своему подъезду. Со стороны можно было подумать, что идет больной старик. Игорь и впрямь с каждым шагом чувствовал себя все слабее и слабее, и главным его желанием стало поскорее принять горизонтальное положение.
Он не заметил двух мужчин, силуэты которых скрадывала тень подворотни. Все это время, начиная с момента появления во дворе троих гопников и заканчивая финальной картиной их позорного бегства, эти двое очень внимательно наблюдали за происходящим. Ни один из них не проронил за все время ни единого слова, и лишь когда пошатывающаяся фигурка Игоря скрылась за дверью подъезда, один из наблюдателей наконец нарушил молчание: