У Х О Д И Т Е.
Разведчики растерянно переглянулись. Оба пытались убедить себя, что слово, заполняющее собой иллюминаторы — просто случайное нагромождение камней, что это пляшущие тени дают такой странный эффект. Но было, вопреки их стараниям, очевидно: надпись рукотворная.
Оба, и Жанна, и Макс, думали сейчас об одном: сектор 9 необитаем и еще не изучен. Они здесь первые. Или считают, что первые. И если не они оставили надпись, а они этого совершенно точно не делали — тогда кто?
«Дурацкая шутка Центра?» — мелькнула у Жанны случайная догадка. «Слишком уж много трудов для того, чтобы напугать пару зеленых новичков».
— Что делать будем? — в голосе Макса царило сомнение. Жанна понимала причину: по правилам в любой нештатной ситуации требовалось первым делом поставить в известность Центр. Но если так сделать — их сразу же отзовут назад, и тогда все интересные вещи получит более опытная двойка, пришедшая им на смену, а для 9JM останется только сомнительная репутация. «О, это же те ребятки, которые запросились к мамочке с первого же задания! Что за задание? Ах да, необитаемый сектор…»
Нет, такого позора допустить было никак нельзя.
— Давай сперва все сами разузнаем, — рискнула Жанна.
Под брюшком «Маячка» поплыли камни надписи. Кораблик держал путь в самое сердце сектора 9 — темное, холодное и немое сердце.
В кабине само собой воцарилось напряженное, густое молчание. Ни один из разведчиков не признался бы сейчас другому, что больше всего сейчас хочется побыстрее выполнить задание и со всей резвостью, на которую был способен двигатель, рвануть обратно — к Наутилусу, к свету, теплу и жизни. Там, в сияющем городе, легко будет забыть немую тьму океанских глубин.
Гулкий удар по корпусу, звоном отразившийся в ушах, выдернул людей из вязкого оцепенения.
— Что такое? На что напоролись?
Быстрый взгляд на приборы: до дна еще пять метров, а вокруг только вода и ничего больше.
Второй удар заставил двойную обшивку жалобно застонать, но «Маячок» был сделан на совесть. Он выдерживал колоссальное давление на самом дне океана, так что парой ударов его было не сразить. Наверное. Разведчикам очень хотелось, чтобы так оно и было.
— Давай выше! Пошли отсюда!
Двигатель взревел, «Маячок» дернулся вверх и тут же упал обратно. Так воздушный шарик с гелием взмывает в небо, пока ребенок не дергает за ниточку. Кораблик был сейчас именно таким шаром. Его теперь болтало из стороны в сторону.
— Макс! — Жанну отбросило на иллюминатор, за которым скакали и мерцали лучи их бортового прожектора, создавая нереальные пейзажи. Макс попытался поймать напарницу, но качка прекратилась так же резко, как и началась.
— Макс, я видела… — начала Жанна, сползая на сиденье. — Я видела…
Острый гарпун вонзился во внешний иллюминатор. Пластина, рассчитанная на сопротивление давлению, а не ударам, раскололась и лопнула под страшным напором воды. Теперь и Макс, беспомощно застывший на сиденье, увидел то, о чем его пыталась предупредить напарница. Светло-серебристый гарпун сжимали бледные тонкие пальцы. Голые пальцы, похожие на человеческие, только тоньше и длиннее. Снаружи, на глубине в несколько километров, где жили только придонные рыбы и слепые черви.
— Не может быть…
«Нет… Невозможно…»
Жанна, бледная до зелени в холодном свечении кабины, неожиданно спокойно откинулась на сиденье. Расширившиеся глаза, не отрываясь, смотрели на стекло, за которым бесновалось нечто. В голове в ритме сердца билось простое осознание:
«Мы решили, что мы тут одни. Что мы тут главные. Какая самонадеянность. Нас уже наказали наверху. Но мы ничего не поняли. Теперь проучат и под водой…»
Невозможная рука занесла оружие для последнего удара. Острие пробило внутренний иллюминатор, впустив внутрь хищный океан.
Последним, что увидела Жанна, был большой рыбий хвост и белые тонкие руки. Последней её мыслью было: «Нам больше некуда бежать».
Конец