Поскольку Алекс, в силу множества обрушившихся сигналов, в совпадения не верил, ему казалось, на него летит огромный метеорит, своим очертаниями напоминающий задницу, да еще неясного пола. И, конечно же, об угрозах петербуржца забыл – как о позапрошлогоднем укусе комара на участке вдруг образовавшейся гангрены.
Ненадолго, однако. Потому что спустя неделю он уже чертил схемы, куда вносил самые мелкие, но малообъяснимые события, приключившиеся с ним в последнее время. Произошло это в Тонон-ле-бен, французском городке на побережье Женевского озера, куда Алекс махнул в надежде свои грозовые думы разогнать.
Продегустировав день-второй немудреные, текущей пятилетки дистилляты и душою несколько «поправившись», Алекс окунулся в чтение, которое прерывали лишь приемы пищи и регулярные пробежки. В одной из них его нагнала поджарая француженка не вполне ясных, но будто магрибских кровей и предложила к нему присоединиться. Он кивнул, но лишь потому, что средних лет дама (зримо его моложе) всей фактурой походила на некогда спортсменку и являла собой антипод женской привлекательности. Тем самым, мошенничество или провокация, кои нередки в буднях курортника-туриста, не просматривались…
Маршрут они не согласовывали и, порой перекидываясь словом-двумя, проследовали по отрезку, Алексом ранее апробированном: ApartCity (постой Алекса) – набережная – ApartCity, километра четыре. И, лишь завершив пробег у парадного входа в ApartCity, друг другу представились, после чего обменялись парой дежурных, приличествующих формальному знакомству фраз.
Тут мысли Алекса раздвоились: ему хотелось убраться восвояси (помня, что их контакт не вполне естественен) и… их блиц-знакомство с Полин продолжить. Ведь визави еще во время пробежки его заинтриговала. Отнюдь не одной пластичностью движений, казалось, некогда профессионального атлета, а, похоже, флюидами неординарной личности.
– Вы непринужденно, несообразно весу, бегаете… – буднично молвила Полин, будто развивая контакт.
– В молодости шарик пинг-понга гонял, в высшей лиге… – с неким налетом застенчивости ответствовал Алекс, творчески преобразовав звание «мастер спорта» на западный лад. Добавил: – Да и вы, похоже, с большим спортом дружили.
– Восемьсот метров, седьмая на чемпионате Франции девяносто третьего. Бросила из-за учебы, докторат по психоанализу. Но, скорее, осознав, что таков мой потолок. Смысл в тренировках, если ты не в сборной? Ну что, по домам? – Полин указала на вход в гостиницу. Увидев вытянутое лицо собеседника, невозмутимо разъяснила: – Не пугайтесь, я тоже здесь живу.
Оказалось, на том же, что и Алекс этаже, да еще через комнату…
– Я к вам завтра в семь тридцать постучу. Вчера и позавчера вы, по-моему, в это время пробежку начинали. Bonne journée, – с холодком озвучила Полин у своей двери, как бы подчеркивая, что возражения не принимаются, а может, так устраняя двусмысленность о будто ее романтических поползновениях.
Между тем, ни о каких намеках на интим Алекс думать уже не мог. Застыв посреди своего номера, соседку он воспринимал как составную заговора, призванного его персоналию со свету сжить.
Он не отдавал себе отчет, за что, но ни на йоту не сомневался в существовании такого плана, уверовав, что комплекс фейсбучных угроз, израильской псевдо рекламы, французской легкоатлетки с научной степенью, к нему приставленной – многопрофильная и изощренная раскачка – из единого центра – его психики. Перед неким событием, круто ломающим его судьбу. А коль скоро трудозатраты на охмурение объекта вопиюще контрастировали с его общественным статусом – мелкого рантье-эскаписта, что-то там пописывающего – то суть предприятия не вычленялась, хоть плачь!
Пару бокалов бургундского приглушили раздрай, и Алекс принялся рисовать схему «котла», в который неким потусторонним капризом он угодил.
В том наброске графика не замечалась, за исключением окружности по центру, впрочем, обезличенной. Но пустились в пляс разноязыкие ремарки и обрывки фраз, расшифровке сторонним лицом поддающиеся с трудом. В частности, в секторе Полин не нашлось места будто бы главному – ее спортивному прошлому и квалификации психоаналитика – резон для Алекса, в прошлом спортсмена и ныне сочинителя – знакомство с ней продолжить. Зато куражилось такое: «Виртуозно гасит темп речи (на двадцать процентов) и изъясняется нарочито просто. Знают, суки, что мой французский не ахти… Причем эта вобла-уродина – редкий типаж, снимающий любые подозрения о медовой ловушке».