— Хорошо, я тебя проведу к твоим пирожным, но после этого мы немедля пойдем домой! — твердо сказала она и увлекла девушку к закрытым шатрам у противоположного выхода с площади.
Разноцветные шатры из плотного войлока стояли вдали от толпы, чтобы на вкусные нежные изделия не попадала дорожная пыль. Да и толкущейся на ярмарке бедноте здесь делать было нечего, выставленные здесь изысканные лакомства были им не по карману.
Мелисси с Амирель вошли внутрь одного из тех, что стоял поближе. Кругленький продавец в длинном белоснежном балахоне и высоком накрахмаленном колпаке окинул их оценивающим взглядом и чуть заметно поморщился. Кланяться им он не стал. От таких посетительниц прибыли ждать не приходится. Посмотрят на товар жадными глазами, облизнутся и уйдут.
Недовольная подобным обращением Мелисси сердито сдвинула брови в ответ, а Амирель пренебрежения и вовсе не заметила. Внутри на длинных лотках покрытых белой пекарской бумагой рядами были выложены прекраснейшие в мире сласти. У нее тут же разбежались глаза от их обилия, а от соблазнительного аромата рот наполнился слюной. Ей хотелось попробовать все-все-все.
На цены она даже не смотрела, но возмущенный шепот Мелисси привел ее в чувство:
— Двадцать медяков, тридцать, пятьдесят! Кошмар! И за что? За обычный кусок теста? Нет, это не для нас! Пошли отсюда!
Но Амирель ее не слушала. Как сомнамбула, она, отсчитав сорок медных монет, протянула их продавцу, и, не поднимая глаз, указала на белоснежное пирожное.
— Прекрасный выбор, госпожа! — восхитился продавец, подавая ей пирожное и одновременно бросая на нее слишком уж внимательный взгляд.
Мелисси тут же оттерла девушку за свою спину и подала двадцать медяков, указывая на самое дешевое пирожное. Получив его, хотела выйти из шатра, но тут, перегородив выход, в него зашли три роскошно одетые дамы с семью девочками разного возраста, начиная с уже полностью оформившейся барышни лет четырнадцати и кончая малюткой лет трех. Все девочки были наряжены в пышные бархатные платья, на плечи накинуты меховые плащи с дорогим собольим подбоем, на одинаковых светлых головках красовались кокетливые капоры.
Тут же забыв про Амирель с Мелисси, продавец склонился перед вошедшими чуть ли не до самой земли. Амирель, увлеченная вкуснейшим в мире пирожным, посмотрела на вошедших мельком, раздумывая, что бы еще купить, а вот Мелисси присела в низком почтительном реверансе. Ей ответили милостивым кивком и дружеской улыбкой.
Дети с радостными криками кинулись к пирожным, а старшая дама захотела перекинуться словцом с хозяйкой «Пряного ветра», но та сделал вид, что не заметила призывного кивка, и быстро выскочила за полог шатра, не забыв увести и свою беспечную спутницу.
Только отойдя на достаточно большое расстояние, с облегчением выдохнула:
— Уфф! Кажется, пронесло!
С наслаждением слизывая с пальчиков остатки невообразимой вкусности, Амирель рассеянно поинтересовалась, рассматривая крутившиеся по периметру площади огненные шутихи:
— А кто это был?
— Сама графиня Холлт с дочками! — сердито прошипела Мелисси, зорко поглядывая по сторонам и передавая Амирель свое пирожное. — А она одна не ходит! Значит, кругом охрана и, — она угрожающе посмотрела на слишком беспечную девицу и зловеще добавила: — эмиссары тайного королевского сыска! Не хочешь с ними встретиться?
Как она и рассчитывала, Амирель вздрогнула, побледнела и тоже принялась испуганно озираться, забыв про пирожное в своей руке.
— Что, домой? — Мелисси была уверена, что на сей раз возражений не окажется.
Их и не было. Испуганная до дрожи девушка немедленно повернула к выходу из площади, жуя пирожное, даже не понимая его вкуса.
Вот только выйти им не дали.
Какой-то подвыпивший бородатый мужик в облитом пивом длиннополом кафтане обхватил Амирель за талию и увлек за собой в самый центр толпы, туда, где на огороженной веревками площадке шли кулачные бои. От него мерзко несло перегаром и потом, и еще чем-то на редкость противным.
Амирель затошнило от брезгливости. Испугавшись, она пыталась вырваться, но он только крепче сжал ее и пригрозил:
— Вздумаешь звать стражников, только хуже сделаешь! Я здешний король, Хран. Знаешь меня?
Амирель никогда о нем не слышала и честно сказала:
— Нет. А что вы здесь делаете? Я думала, король только в столице.
Он запрокинул голову, выставив острый кадык на грязной шее, и заливисто заржал, как жеребец во время гона.
— Ну, ты и простушка! Из глухой деревни, что ли? — и горделиво пояснил, не дожидаясь извинений: — Я король преступников всего Холлтбурга, ясно?