Софи же сидела как будто совершенно спокойная, её внимательный ожидающий взгляд скользил по Кристине и ещё больше сбивал с равновесия.
- В моём сне мы были знакомы… – выдавила, наконец, девушка. – Знакомы, как мне показалось, довольно близко…
«Довольно близко?! Да мы были по меньшей мере любовницами!», - возмутился внутренний голос, но Крис заткнула его и заставила себя продолжить.
- Мы вели себя так, словно давно знаем друг друга. И я словно была не я, у меня даже волосы были длиннее. А ты тоже как будто была не совсем ты, и у тебя, наоборот, волосы были короче. А ещё… у нас на безымянных пальцах было по одинаковому кольцу. Не спрашивай меня, что это значит!
Софи только удивлённо вскинула брови, но промолчала, готовясь к захватывающему продолжению.
- А потом мы пошли гулять по набережной, и было очень красиво. И я спросила тебя, какой это город, а ты рассмеялась и сказала, что Стокгольм. И мы шли, держась за руки почему-то… – Крис запнулась. Всё. Финиш. Это был максимум того, что она могла произнести. Щеки и без того уже стали пунцовыми, словно она призналась в чём-то до отвращения неприличном.
Одно утешало – Софи уже не была такой спокойной.
- Я жила в Стокгольме последние два года, - сказала она. – Моё путешествие по Скандинавии закончилось там, потому что я вдруг почувствовала: «Это мой город. Я хочу быть здесь». И я осталась. И знаешь, что? Меня преследовала мысль, что когда-то я там уже была. Я знала, что это невозможно, но каждая улочка казалась мне знакомой. А ещё я очень любила гулять по набережной. Наверное, я мазохистка, потому что именно на набережной мне всегда становилось, особенно грустно, а иногда – просто невыносимо одиноко. И я не знаю, почему.
- О, Господи, Софи… – прошептала Крис. – Да что же это?
- Не знаю. Наверное, если бы я была помоложе, была бы уверена, что это как-то связано.
- А сейчас? Сейчас ты не уверена?
- Сейчас – не знаю, - вздохнула Софи. – Но я верю, что ты этому веришь. Что для тебя это действительно не случайно, и ты обязательно докопаешься, что к чему, правда? – и она как-то наигранно усмехнулась.
«Тебе совсем не весело, Софи. Не притворяйся, что хочешь смеяться. Тебе сейчас так же холодно и грустно, как на набережной в твоём Стокгольме».
- Ты больше не доверяешь своим чувствам, Софи?
- Доверяю. Наверное. Всё это слишком сложно.
«Всё очень даже просто. И я тебе это докажу».
- Ты, права, я действительно со всем этим разберусь, не успокоюсь, - сказала Крис твёрдо, и ей стоило нечеловеческих усилий придать голосу эту твёрдость, в то время как сердце бухало в груди отбойным молотом. – По правде говоря, я уже кое с чем разобралась. Кое-что я знаю совершенно точно.
- И что же? – голос Софи дрогнул.
- Скажу чуть позже. А сейчас, может сыграешь для меня? Если конечно, ты ещё не передумала…
Софи тут же встрепенулась, её взгляд загорелся.
- Ну, конечно, я не передумала! Сейчас, подожди минутку!
Крис откинулась на спинку дивана и приготовилась ждать. Ей было приятно видеть волнение Софи, когда она сгребала в кучу свои листы, поправляла волосы, облизывала пересохшие губы.
А потом она начала играть. И вся неуверенность разом схлынула, и остались только талант и мастерство, безошибочные руки, чуть прикрытые веки. Крис слушала, и на глазах её выступали слёзы, какие бывают при столкновении с кристально чистой красотой.
«В этой музыке твоя душа, Софи, вся твоя душа. Такая же прекрасная. Ты сама хоть знаешь об этом?».
Крис была уверена, что мелодия покажется ей знакомой, и она не ошиблась. Как могла она раньше слышать то, что Софи написала на днях и никому больше не показывала?
«Она уже играла мне это. Играла когда-то. И я точно так же плакала. И поэтому мне так грустно стало сейчас».
А потом повисло смущённое молчание. Софи какое-то время не оборачивалась, а Крис не находила слов.
«Всё, что бы я ни сказала сейчас, я уже говорила когда-то».
- Ну, что ты об этом думаешь? – робко спросила Софи и всё-таки решилась обернуться. Тогда же она заметила застывшие в глазах Кристины слёзы и сама словно застыла. А потом словно испугалась, быстро поднялась и в один шаг преодолела разделявшее их расстояние, опустившись перед Крис на колени:
- Я тебя чем-то обидела? Тебе не понравилось? Что расстроило тебя, Крис?
- Глупая Софи, - Крис улыбнулась. – Неужели ты не понимаешь? Твоя музыка раскрывает в моем сердце двери, о существовании которых я даже не подозревала. И мне хочется плакать, потому что я вижу и слышу самое прекрасное, что когда-либо было в моей жизни. Это твоя музыка… и это ты сама.
Слушая музыку, Крис набиралась решимости, и теперь, набравшись окончательно, она, не дав Софи опомниться, наклонилась и запечатлела на её губах быстрый, сухой и горячий поцелуй.
«И будь что будет. Мне уже всё равно. Но после этого ты поймёшь. Ты всё поймёшь. По-другому мне никогда не суметь объяснить».
А потом Крис вскочила с дивана, и, боясь, что стыд и страх прикончат её, выбежала из комнаты, за две секунды запрыгнула в сапоги, рванула с вешалки плащ и вылетела за дверь. Она слышала за спиной хриплый голос Софи:
- Крис, подожди! Пожалуйста, остановись!
Но она не могла остановиться, она бежала, и губы жгло огнём, а перед глазами вспыхивали звёзды.
«Если я грохнусь в обморок, будет совсем не удивительно!».
А на улице шёл дождь, и его ледяные капли жалили разгорячённое лицо. А Крис бежала всю дорогу до остановки.
18
Что в тебе такого, чего не было в других? Что в тебе такого, что делает меня ненормальной? Что в тебе такого, отчего в твоём присутствии мне то жарко, то холодно, то страшно, а то вдруг я чувствую себя непобедимой?
Определённо, это была не самая лёгкая ночь в жизни Софи. В эту ночь она даже не стала пить таблетки. Потому что знала - уснуть всё равно не удастся.
- И почему это происходит именно со мной? – спросила она у комнатной тишины. – Как я умудрилась в это влипнуть…
И тут же услужливый внутренний голос ответил: «То, что это происходит с тобой, как раз таки не удивительно!».
Софи не отрывала взгляда от сумочки Крис, которую она забыла, убежав второпях. Сумочка так и осталась висеть на спинке стула, а Софи не решалась к ней приблизиться и только гипнотизировала взглядом.
Ей казалось, что такого смятения она не чувствовала уже давно. Она думала, что стала совсем взрослой, и все эти сердечные волнения остались позади, в юности. Она думала, что научилась быть спокойной и хладнокровной. Думала, что кроме музыки ей никогда уже ничто не будет важно.
Но сегодня все её умозаключения рухнули, как карточный домик от лёгкого порыва ветра. Сегодня всё изменилось.
Как много я ещё не знаю о себе самой?
Скрывать от Крис свои чувства было не сложно. Достаточно лишь отвернуться, достаточно сделать равнодушное лицо. Достаточно изобразить взрослую женщину, чьи глупости давно остались в прошлом. И бросить на ходу с улыбкой: «Ты слишком много читаешь сказок!».
Только и всего, и Крис так никогда ни о чём и не догадалась бы. Никогда не узнала бы о внезапно вспыхнувшей симпатии.
Но теперь всё осложнялось ответными чувствами Крис, которые она явно не собиралась скрывать. И, конечно, от них можно было бы отмахнуться, сказав себе: «Она ещё ребёнок. У неё это пройдёт». И снова уехать, продолжив жизнь отшельника от музыки. Можно было бы, но…
Но в тот момент, когда Крис поцеловала её, Софи что-то вспомнила. Словно что-то щёлкнуло в мозгу, словно кто-то включил свет, и воспоминание вспыхнуло яркой вспышкой. То есть, это было, наверное, даже не воспоминание. Потому что воспоминание – это что-то из нашей жизни, что-то, происходившее с нами. А это была просто картинка, образ, который почему-то воспринимался как воспоминание.