Александр не надеялся, что София обзаведется семьей. Он давно догадывался о её предпочтениях и старался не осуждать подобный образ жизни. София всегда была непростым человеком, но совсем не плохим. В конце концов, не всем же выскакивать замуж и плодиться. Наверное, не все женщины приспособлены для этого. К тому же Александр любил Софи, уважал её талант и просто принимал такой, какой она была. Иногда он думал: «А смог бы я принимать её, будь она моей собственной дочерью? Легко закрывать глаза на такие вещи, когда они тебя не слишком касаются».
И Александр понимал, что не знает ответа на этот вопрос. И лишь втайне от себя самого радовался, что его собственная дочь не такая. Это приносило ему некое облегчение. Потому что быть одиноким отцом и без того не просто, а тут уж совсем не знаешь, что делать и к кому бежать за советом.
И он говорил себе, что не стоит тревожиться из-за сближения Софии с его дочкой. Он твердил это постоянно после того, как София пришла к нему и, переминаясь с ноги на ногу, попросила разрешения свозить Кристину в Стокгольм. Он видел столько надежды в её пристальном взгляде и осознавал, что если сейчас откажет, то что-то в душе Софии оборвется раз и навсегда. И он согласился, конечно. Обратился сразу к нужным знакомым, чтобы помогли быстро оформить документы, и чтобы сохранить это втайне от дочери. К счастью, загранпаспорт у Кристины уже был, иначе этот подарок мог бы стать настоящей проблемой.
Но всё вышло как нельзя лучше. Как будто сам Стокгольм хотел, чтобы Кристина поехала туда. Ну что ж. Пусть так. Должна же его дочка повидать мир.
Александр представлял, как сияют её глаза, когда София показывает билеты, и сам улыбался. Ему было жаль, что он не смог увидеть этого момента, но зато мог ясно представить его, потому что за столько лет изучил малейшие изменения в поведении дочки, и лучше всех знал, как Кристина радуется. Для его отцовской памяти этот момент был самым дорогим и важным.
И Александр улыбался при мысли, что и София теперь может увидеть этот момент, прожить его вместе с Крис.
- Да уж, Софи, дорогая, для тебя в новинку будет, что ты способна порадовать и растрогать кого-либо не только своей музыкой, - пробормотал довольный Александр и откинулся на спинку стула, а еще через какое-то время добавил шепотом: - Так цени же этот момент. Береги его. Потому что мне всегда хотелось верить, что не только музыке я тебя научил.
28
«Ох, что же я наделала! Что я наделала! Как же я вляпалась! Такое могло случиться только со мной!» - то и дело повторяла Софи, когда вернулась поздно вечером от Крис.
«О нет, я сама, я поцеловала! А чего я только не наговорила! Господи, я точно спятила…», - с этими мыслями Софи проснулась на следующее утро и, выхватив из под головы подушку, накрыла ей лицо, словно собиралась себя же задушить. Потом из-под подушки раздался нечленораздельный вопль, и какое-то время Софи в самом деле душила себя, но вскоре откинула несчастную подушку и, тяжело дыша, уставилась в потолок безучастным взглядом.
- Всё. Теперь уже всё равно ничего не поделаешь. Софи своих слов назад не берет!
«Мужик сказал – мужик сделал!», - пронеслось в голове, и Софи горько усмехнулась.
На часах было половина одиннадцатого, а Крис сегодня училась до половины второго. У Софи еще вчера вечером появилась идея встретить Крис после занятий, а сегодня она уже не знала, хватит ли у нее на это смелости. В любом случае, нужно было чем-то занять время, и Софи отправилась готовить завтрак, стараясь при этом не прокручивать бесконечно в голове события вчерашнего вечера. Поцелуй. Объятия и билеты, упавшие на пол из слабых пальцев. Шепот Кристи в самое ухо и все те странно знакомые слова, которые она произносила. Как будто уже слышанные однажды во сне или в прошлой жизни.
- Господи, Крис, ты так ошибаешься… Никогда мне не стать для тебя тем, кого ты хочешь. Кого ты достойна.
«Зачем тебе нужна тетка с кучей комплексов и проблем? Я даже со своей жизнью разобраться не могу, не то что позаботиться о ком-то еще…».
И тут же привычный противный голосок в голове отвечал: «Да ладно, все это отговорки! Ты просто привыкла сбегать при любом намёке на серьёзные отношения».
Брат всегда считал Софи неприспособленной для семейной жизни. Но он не знал и половины о том, какой образ жизни вела его сестра.
- И лучше тебе не знать…
Конечно, нельзя сказать, что Софи была неразборчивой в связях. Наоборот, даже очень осторожной. Да и связей этих было не так уж много, потому что Софи не терпела чьего-либо долговременного вмешательства в свою жизнь. Однако все эти связи были исключительно с женщинами. И узнай ее добропорядочный брат об этом, он надолго лишился бы сна и покоя, размышляя, как же спасти её заблудшую душу.
«Но в твоём спасении я уже не нуждаюсь. Ни в чьем не нуждаюсь», - зло думала Софи каждый раз, когда обрывала Сережины проповеди, или когда закрывала навсегда дверь за обиженной миловидной девицей, так долго добивавшейся её расположения.
Так, в размышлениях о своём не очень добропорядочном прошлом Софи провела первую половину дня и не заметила, как оказалась в автобусе, везущем её прямиком к институту, в котором училась Крис.
«А что я ей скажу, интересно? Что проходила мимо и решила зайти? Ох, давно я себя так глупо не чувствовала… То-то обрадовались бы родители, узнав, какую дурищу они породили, бедняги».
Возможно, в глубине души Софи и догадывалась, что отчасти её страх перед серьёзными отношениями висел над ней дамокловым мечом как раз из-за этого нежелания чувствовать себя глупо. На сцене этого никогда не было. Потому что как только появлялось фортепиано, она ощущала такую сильную и несокрушимую уверенность в себе, какую никогда не чувствовала в обычной жизни.
Приблизившись к институту, Софи выбрала удобное место, откуда можно было наблюдать за выходящими и оставаться незамеченной. Весёлые и жизнерадостные студенты сновали туда-сюда, чем вызывали в Софи немалое раздражение. Но ее раздражали не сколько они, сколько она сама – инородный элемент на этом празднике жизни, нервно докуривающий пачку и теребящий молнию на куртке.
«И что, спрашивается, ты припёрлась сюда, старуха?».
И яростно раздавив окурок ногой, Софи уже готова была сбежать, когда увидела Крис, появившуюся вдруг на крыльце. Софи машинально сделала шаг к ней, но тут же снова замерла на месте. Крис была не одна. Рядом с ней шагал какой-то длинный худощавый паренек, чуть сутуловатый, но с лицом таким счастливым, что Софи едва не приняла его за идиота.
«Вот тебе и на… Вот так встретила», - и такой безысходный ужас на мгновение подступил к её сердцу, что Софи не могла даже вздохнуть. Однако она смогла взять себя в руки, когда поняла, что ещё немного – и парочка скроется из виду.
Стараясь вести себя как обычно, Софи медленно пошла за ними. Ей даже почти удалось успокоиться, в конце концов, неужели у такой милой девушки как Кристи не может быть друзей мужского пола или даже поклонников?
Но по мере того, как они приближались к городскому парку, невозмутимость Софи начала крошиться, как надломленное печенье. Крис, похоже, ничуть не скучала в компании юноши, они то и дело смеялись и подкалывали друг друга.
«Шла бы ты восвояси, - говорила себе Софи мрачно. – Совсем дошла до ручки – шпионишь за молодежью!».
А Крис вместе с другом (или кем бы он ни был) прошли через парк, немного посидели на припорошенной снегом лавочке, и, всё так же болтая, направились к выходу. У Софи кончились сигареты, и всё это время она лишь стреляла мрачнеющим взглядом в сторону ничего не подозревающей Крис и её спутника. Её даже не утешало, что болтает в основном Крис, а паренек только смотрит на неё глуповато и кивает, а когда открывает рот и начинает разглагольствовать, на лицо Крис наползает скучающее выражение. Даже это не приносило Софи облегчения, ни на минуту. Её воображение рисовало темный лес с иссушенными изломанными деревьями, и этот лес представлялся ей отражением её души.